Анализ финальной главы поэмы v А. А. Блока «Двенадцать»
В поэме «Двенадцать» Блок хотел добиться правдивого изображения послереволюционного времени со всеми его контрастами, сумятицей, неразберихой. В 12-й главе смешение интонаций достигает своего апогея: здесь присутствуют отголоски всех звучавших в поэме ритмов, обобщенных литературным, книжным по стилю финалом. Дыхание «Двенадцати» как бы вбирает в себя весь мир, и из кажущейся хаотичности складывается живая картина эпохи.
Первая строка главы настораживает: «…Вдаль идут державным шагом…» Из поэмы нам известно, из кого
Но возможно, автор хотел выразить ту мысль, что для создания нового мирового государства необходима власть, сила, державность, способные защитить и укрепить уже завоеванное.
Следующая строка одна из самых спорных в произведении: «Кто еще там? Выходи!» Кого же боятся «двенадцать», кто тот безымянный, который машет красным флагом, кто «ходит беглым шагом, хоронясь за все дома»? Можно ли согласиться с мыслью,
Наверное, если и воспринимать образ Христа как враждебный, то в этическом смысле. Да, он действительно представляет угрозу воскресения таких свергнутых новой моралью понятий, как грех, совесть, раскаяние. И в этом отношении звучащее постоянным рефреном «Революцьонный держите шаг!» выглядит как заклинание.
Эпитетом «незримый» по отношению к образу врага подчеркивается, что он не принадлежит к миру материальному. В поэме не показано, с кем надо воевать красногвардейцам, не с буржуем же, что «в воротник укутал нос», и не с паршивым псом:
Отвяжись ты, шелудивый,
Я штыком пощекочу!
Старый мир, как пес паршивый,
Провались — поколочу!
Явно, что перечисленные образы не рождают у героев страха. А опасностью в этом контексте становится Тот, Кто тревожит души героев Своими заповедями. Сорвавшееся с губ одного из «двенадцати» «Спасе» заставляет «товарищей» буквально вздрогнуть: «Петька!
Эй, не завирайся!» И опять как заградительный заговор звучит: «Шаг держи революцьонный!» Герои испытывают страх перед Тем, Чей пристальный взгляд они на себе постоянно ощущают, Кого боятся увидеть за каждым сугробом: «Кто в сугробе — выходи!..» Исус сошел на землю, чтобы спасти ее от «двенадцати», попытаться разбудить тех, кто пребывает в духовной спячке, предупредить от рас-топтания Святую веру и Святую Русь. Он враг красногвардейцев, и это его они так боятся на протяжении всего действия поэмы, выкрикивая для поддержания собственного духа:
— Кто там ходит беглым шагом?..
— Кто там машет красным флагом?.
— Кто еще там?
Выходи?..
Именно от страха палят герои из своих винтовок в Святую Русь, а финале поэмы — и в самого Господа:
Трах-тах-тах!
Трах-тах-тах…
Но тогда возникает вопрос: почему Исус идет «впереди — с кровавым флагом», символом революции? Правда, об этом хорошо сказал М. Волошин: «Красный флаг в руках у Христа? В этом нет никакой кощунственной двусмыслицы.
Кровавый флаг — это новый крест Христа, символ его теперешних распятий».
Фигуру Христа трактовали как символ революционера, символ будущего, языческого Христа, старообрядческого «сжигающего» , как сверхчеловека, как воплощение Вечной Женственности, как Христоса — художника… И до сих пор, как и в начале века, одни желают видеть во главе не Христа, а Ленина, а чувства верующих оскорбляет явление Христа «под кровавым флагом» впереди всех тех, кто олицетворяет безбожную революцию. Поэт и сам точно не может объяснить роль Исуса: «Что Христос идет перед ними — несомненно… страшно то, что опять он с ними… а надо Другого…» Возникает ощущение, что Блок действительно вслушивался в «музыку революции», пытаясь в этом гуле услышать откровение, записать голос, а осознание смысла услышанного должно было прийти позже.
В его дневниках нет записей, предваряющих создание поэмы, а есть только сделанные уже после ее написания попытки осмыслить, объяснить возникновение образа Христа.
Что значит слово «впереди» — во главе отряда или вдали от него, на расстоянии? Может быть, такая неоднозначность толкования возникла, так как Блок сам не знал ответа? Он слепо отдался стихии вдохновения, стихии времени и спрашивал себя: «Почему — Он? Не знаю…
Пригляжусь — и вижу, что Он…» Это «пригляжусь» соответствует тому, что вьюга, что «Не видать совсем друг друга / За четыре за шага!». Поэтому Он кажется автору то «маленьким, согнувшимся», а то вдруг — через несколько слов в дневнике — уже «огромным…». «Трагедия художника» состояла в невозможности найти адекватный образ для выражения обуревавших его мыслей и чувств. Знаменательна и антитеза: «Позади — голодный пес.
Впереди — Исус Христос». Рифма подчеркнута синтаксическим параллелизмом, который выделяет извечное противопоставление Сатаны и Бога,
Как всякое истинно великое произведение искусства, поэма «Двенадцать» всегда будет интерпретироваться по-разному, открывать нам
Все новые и новые свои грани. Это обусловлено и тем, что через конкретные образы и приметы времени автор коснулся широчайших философско-исторических и морально-этических проблем, освещенных заревом революции. И финал поэмы с венчающим ее образом Исуса Христа оставляет у нас надежду на спасение, па присутствие того чуда, которое позволяет жить дальше, несмотря на все трагедии времени.
Анализ финальной главы поэмы v А. А. Блока «Двенадцать»