Анализ стихотворения «Когда за городом, задумчив, я брожу…»
В стихотворении «Когда за городом, задумчив, я брожу…» описываются два кладбища — городское и «деревенское, описываются подробно, взгляд поэта пристальный и пристрастный, из многих отобранных деталей — формируются потрясающие неожиданностью и силой обобщения образы-символы двух России. Внутренняя связь «Мирской власти» и «Когда за городом, задумчив, я брожу…» подчеркивается и усиливается парностью противостоящих друг другу образов в обоих стихотворениях. Раскол России раскрывается с удивительной наглядностью
Пушкин изображал не просто городское кладбище, но кладбище столицы империи, кладбище Санкт-Петербурга. И чем конкретнее было изображение, тем более емким, содержательным и многозначным становился этот образ. Кладбищенская тема высвечивала новый страшный облик столицы.
В «Медном всаднике» Пушкин раскрыл два лика Петербурга. Сейчас императорская столица обрела третий лик — чиновно-дворянский и купеческий.
Когда за городом, задумчив, я брожу И на публичное кладбище захожу, Решетки, столбики, нарядные гробницы, Под коими гниют все мертвецы столицы, В болоте кое-как стесненные рядком,
Авторская позиция раскрывается здесь с удивительной откровенностью и дерзостью. Описание кладбища — места вечного покоя — лишено религиозного умиления, подобающей теме печально-высокой лексики. Лживый, бездуховный чиновно-купеческий мир столицы самодовольно воссоздает и на кладбище модель своего пошлого существования.
Стиль исполнен презрения поэта к укладу жизни столицы. Он обнажает фальшь и лицемерие скорби и воздыханий, приподнимает покров над жизнью «столичных жильцов», ныне гниющих под нарядными гробницами, которые создаются по официальному ритуалу почитания знатных мертвецов. Пушкин жесток в описаниях, в определениях, в выборе красок — он не скрывает своего намерения подчеркнуть гнусный финал гнусной жизни.
Ничто не спасет от забвения и не сохранит памяти богатых купцов и знатных чиновников — мраморные гении и хариты будут разбиты, урны со столбов уже отвинчивают воры… Заслуживает внимания и тот факт, что Пушкин избрал кладбище для создания образа господской России. Символическая многозначность кладбищ включает в себя и глубокий смысл пушкинского противопоставления живого и мертвого, характерного для творчества последних лет.
В калмыцкой сказке Пугачев противопоставляет живое мертвому. В стихотворении мертвое царство Петербурга оказывается синонимом России господ. Нет, не случайно Пушкин подвигнул Гоголя написать роман, подарив ему мысль о мертвых душах в ее не денежно-бытовом плане, но в символическом значении.
Финальные стихи первой части стихотворения целиком погружают нас в тревожные, больные, горькие и ожесточенные мысли поэта. После нарисованной картины «публичного кладбища» шло исповедальное признание-поэта:
Такие смутные мне мысли все наводит, Что злое на меня уныние находит. Хоть плюнуть да бежать…
Многого стоит это признание. Не только умом, но и сердцем понимаем мы, какой ценой был выстрадан Пушкиным идеал жизни. Читая это стихотворение, понимаешь и то, почему Пушкин запретил хоронить себя на публичном кладбище столицы, завещая отвезти его в края родимые, в милую его сердцу Псковщину…
На той же эмоциональной волне доверительности осуществляется и переход к другой теме, к другому образу. Оттого шестистопный стих разрывается на две равные части, которые соединены контрастно:
Хоть плюнуть да бежать… Последний полустих задает тональность второй части стихотворения, главным в ней оказывается слово-сигнал — любо. Поэту любо — Осеннею порой, и вечерней тишине, В деревне посещать кладбище родовое, Где дремлют мертвые в торжественном покое.
Там неукрашенным могилам есть простор; К ним ночью темною не лезет бледный вор; Близ камней вековых, покрытых желтым мохом. Проходит селянин с молитвой и со вздохом; На место праздных урн и мелких пирамид. Безносых гениев, растрепанных харит Стоит широко дуб над важными гробами.
Колеблясь и шумя…
Образ деревенского кладбища строится полемически по отношению к образу публичного кладбища. Здесь «дремлют мертвые» — там «гниют все мертвецы столицы», здесь «неукрашенные могилы» — там «нарядные гробницы»… И самое главное — там исполненные надменной гордости памятники, «праздные урны», «пирамиды», «безносые гении», здесь только могучий «дуб над важными гробами».
Сделанный поэтом выбор сказывался не только в лексике, в полемичности образов, но полнее и глубже всего в преодолении идеи смерти, то есть изначального смысла понятия «кладбище». На публичном кладбище разгул смерти, разрушения, гниения, на деревенском — смерти нет, здесь даже мертвые — «дремлют в торжественном покое», здесь победа вечной жизни природы, воплощенной в мощно раскинувшемся дубе, который стоит, но весь в движении, стоит, «колеблясь и шумя»…
В лирике Пушкина, замечал Герцен, «биография его души». Стихотворения цикла открывали новую страницу биографии души поэта, преступившего самый важный рубеж своей идейной жизни. Исполненный огромной силы и выразительности образ вечно живой жизни народного мира был дорог, люб и нужен поэту.
С ним связывал он будущее России.
(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)Анализ стихотворения «Когда за городом, задумчив, я брожу…»