«Чистая» лирика
Аналогичные тенденции проявлялись и в других новых течениях буржуазной литературы, которые, однако, не имели популярности «областнических писателей», да и не стремились к ней, считая причастность «массы» к искусству дурным симптомом современной действительности. Поэтому преимущественной сферой активности этих течений становятся не роман или драма, а стихи. Возникает специфическая разновидность «позднебуржуазной поэзии», которая порывает с поэтическими традициями прошлого.
Одной из наиболее примечательных черт «позднебуржуазной
Эта поэзия не претендовала на роль социально активного искусства, именно этим она отличалась от современной ей социалистической поэзии.
В «позднебуржуазном стихотворении» выражает свои мысли и эмоции лирический
Поэт мог изображать отсутствие общественных связей как свое превосходство над «тупой массой», окружая себя ореолом избранничества. Это вело к элитарному аристократизму: в стихах складывалась скрытая альтернатива вульгарно-националистической «областнической литературе».
У других поэтов уход в замкнутую душевную жизнь являлся, скорее, результатом болезненной дисгармонии со своим временем. Нередко такой уход служил протестом против господствующих классов, однако следствием этого оказывалось и то, что общественная и политическая сфера вообще переставала быть предметом поэтического восприятия.
И все же в откровениях «чистой» лирики достаточно часто находили свое отражение реальные социальные процессы. В поэзию проникали настроения, которые во Франции связывались с понятиями «décadence» и «fin de siècle» — настроения усталости, упадничества, предчувствия смерти. Не только в стихах, но и в других жанрах буржуазной литературы утверждалось эсхатологическое сознание, коренившееся в действительном упадке, переживаемом буржуазной общественной системой в XIX веке, в деклассировании обширных слоев не только мелкой, но и прочей буржуазии. Выражение эсхатологического сознания включало в себя прежде всего элементы отмеченной Ф. Энгельсом дезиллюзионирующей функции искусства.
В них находил свое выражение скрытый протест против духа всепобеждающего господства, насилия, который насаждался восходящим империализмом.
Причины того, что кризисное мироощущение буржуазии находило наиболее сильное выражение прежде всего в стихах, заключались не только в жанровых особенностях лирики, предполагающих у поэта повышенную впечатлительность; определенные экономические моменты также сыграли свою роль в выдвижении поэзии на ведущее место в литературе, пришедшей на смену натуралистическому направлению.
Монополизация в сфере «культурной индустрии» только начиналась. Аристократия и крупная буржуазия еще вкладывали деньги в искусство, не ожидая прибыли: субсидировалось издание утонченно-эстетических журналов, оказывалось материальное покровительство некоторым поэтам. В программу ряда издателей — например, Антона Киппенберга, возглавлявшего издательство «Инзель ферлаг», — входил не только выпуск книг, имеющих рыночную ценность, но и выпуск поэтических сборников, представляющих собою предмет культурной роскоши.
Подобного рода меценатство являлось немаловажным условием для возникновения «позднебуржуазной поэзии», поскольку оно делало возможным уход поэта от жизни общества и обеспечивало его ориентацию на вкусы небольшой группы в основном платежеспособных любителей искусства.
Зависимость от «рынка» сменилась именно для поэта зависимостью от мецената, который, разумеется, не предписывал автору содержание стихов, но влиял на него тем, что позволял ему вести паразитический образ жизни. Уже сами условия существования отделяли поэта от насущных житейских забот большинства членов общества. Лишь после первой мировой войны рынок искусств был «капитализирован» настолько, что меценатство превратилось в пережиток «старых, добрых времен».
«Чистая» лирика