Цветы поэтики Цветаевой
Необычайная обнаженность чувств в ее поэзии поражала современников. Валерий Брюсов писал, что от чтения стихов Цветаевой ему бывает неловко — словно подсмотрел в замочную скважину. Если любовь — то сердце рвется от боли, если радость — то — О, дай мне умереть, покуда Вся жизнь как книга для меня.
И с юности — неизменное ожидание чего-то трагического.
Что впереди? Какая неудача? Во всем обман, и ах, на всем запрет! — Так с милым детством я прощалась, плача, В пятнадцать лет.
Наивные, во многом незрелые, но с проблесками незаурядного
Моим стихам, написанным так рано, Что и не знала я, что я — поэт, Сорвавшимся, как брызги из фонтана, Как искры из ракет, Ворвавшимся, как маленькие черти, В святилище, где сон и фимиам, Моим стихам о юности и смерти,
Нечитанным стихам! — Разбросанным в пыли по магазинам Моим стихам, как драгоценным винам, Настанет свой черед.
Поэзия, любовь, Россия — классический набор тем для тогдашнего поэта. Но манера — своеобразна, а стих все четче. Начинается
Чем прогневали тебя эти серые хаты, Господи! — и для чего стольким простреливать грудь Поезд пошел, и завыли, и завыли солдаты, И запылил, запылил отступающий путь… Нет, умереть! Никогда не родиться бы лучше, Чем этот жалобный, жалостный, каторжный вой…
Пишет она в 1916 году в стихотворении «Белое солнце и низкие, низкие тучи». Никакие интересы страны, никакой патриотизм не оправдывает этого массового горя, этих бесконечных смертей.
Восторженная поклонница Блока, Цветаева встретила революцию как нечто неизбежное и по-своему необходимое. Но душа ее разрывалась на части. На стороне белых сражался страстно, безоглядно любимый муж.
От голода умер ее ребенок. Но параллельно кипит жизнь, и в нем юные, талантливые, те, кто восторженно пытаются построить новый, прекрасный мир. Она знакомится с ребятами из вахтанговской студии, которые заражают ее своим энтузиазмом, пишет несколько пылких романтических пьес и большую поэму «Царь-девица», где прославляет в эпилоге красный мятеж против царя и «сытых».
В 1922 году в Чехии объявляется муж, и Цветаева уезжает к нему. Возможно, это спасло ей жизнь. Но чувство трагической оторванности от родной земли, от языка мучит ее.
И — осознание невозможного, гибельного для русской культуры раскола. Она пишет в 1925 году :
Расстояние: версты, мили… Нас рас — ставили, рас — садили, Чтобы тихо себя вели, По двум разным концам земли. Рас — стояние: версты, дали… Нас расклеили, распаяли, В две руки развели, распяв, И не знали, что это — сплав Вдохновений и сухожилий…
Расселили нас, как орлов-Заговорщиков: версты, дали… Не расстроили — растеряли. По трущобам земных широт Рассовали нас, как сирот. Который уж — ну который — март?!
Разбили нас — как колоду карт!
Ну не может поэт полноценно творить, если некому рядом прочитать и оценить его стихи! Кто-то знающий непременно должен восхититься, иначе ощущение пустоты и ненужности. С этим столкнулись многие писатели-эмигранты — сколько их, уехав, не написали ни одной стоящей строчки!
Сколько бесконечно переписывали самих себя ранних!
Цветаевой повезло. То ли потому, что Чехия оказалась близка ей по духу, то ЛИ потому, что в личной жизни все было на удивление хорошо — и муж жив, что уже как чудо, да еще и сын родился. Писалось замечательно. И на первых порах издавали охотно. За три года вышло сразу несколько сборников.
Но в 1928 году судьба настигла ее и в Чехии. До самой смерти в 1941 году ни одно произведение — а она написала их множество, и стихи, и поэмы, и прозу, и драмы — не было опубликовано. Ее симпатии к оставленной стране, к краю, «всем краям наоборот!
Куда назад идти — вперед…» и попытка быть искренней сыграли с ней злую шутку. Пропаганда творчества Маяковского и сатирические нападки на местных «сытых», а также активная работа всей ее семьи в Союзе дружбы с Советским Союзом отпугнули от нее эмигрантские журналы и газеты. Не печатали ничего.
Но впереди ждало худшее испытание. Страна, которую она успела полюбить, где родились ее дети, была захвачена фашистской Германией. С болью и горечью она пишет в «Стихах к Чехии», обращаясь к Богу:
Отказываюсь — быть. В Бедламе нелюдей Отказываюсь — жить. С волками площадей Отказываюсь — выть. , С акулами равнин Отказываюсь плыть — Вниз — по теченью спин. Не надо мне ни дыр Ушных, ни вещих глаз.
На твой безумный мир Ответ один — отказ.
Снова приходится бежать — во Францию, из Франции. Так она возвращается в Россию. Ее мечта, наконец, сбылась — она с семьей снова на родине.
Мечта стоила ей мужа и дочери — они тут же были арестованы. Она пытается писать — не получается, она разбирает архив, переводит… О муже вестей нет — она не сомневается, что его нет в живых.
С началом войны эвакуируется из столь любимой Москвы — работы нет, смысла нет… В августе 1941 года она кончает самоубийством.
Для русских женщин Цветаева — автор в первую очередь множества проникновенных, чисто женских стихов — о разлуке, измене, одиночестве, размолвках — обо всех тонкостях любовных взаимоотношений. И подкупают их именно ее «обнаженность», ее глубочайшая искренность.
Цветы поэтики Цветаевой