Екатерина Константиновна
Писахов, Степан Григорьевич Дом на углу по старому названию Литейного проспекта и Пантелеймоновской улицы. Фасад дома облеплен «мавританским стилем». Какие квартиры за окнами, выходящими на улицы, не знаю.
Знаю темные сырые квартиры окнами во двор. На воротах зеленые бумажки: «Сдаются комнаты». На белых клочках пишется об углах.
Грязная лестница, ободранная дверь — «мавританский стиль» сюда не дошел. «Угол» в темном коридоре. На ящике можно спать. Коридор освещается маленькой керосиновой лампой.
Читать нельзя.
Цена — 1 руб. 75 к. в месяц. Устроился. Через месяц переехал в кухню — плата 2 р. 25 к. В кухне есть окно. Мое место между плитой и раковиной.
Стола для меня нет. Есть ящик. Он — кровать, и стол, и стул. В кухне чад. Что то пригорело…
Кислый запах жареного цикория. Цикорий покупался сырой, жарился, к нему прибавлялся кофе — это было главное питание всей семьи. Глава семьи — высокий дряхлый старик.
Один сын неработоспособный, другой страдает жаждой к водке. Старший сын где то работает, но у него жена, дети. Хозяйка Екатерина Константиновна — высокая старуха, болезненная,
Особенно трудно было к концу месяца. У меня не было денег на стирку. Но за ящиком, на котором я жил, оказывалась пара белья, — должно быть, я уронил и забыл.
В кармане пальто оказывался чистый платок, слегка смятый. То же было с воротничками: помнится, вчера воротничок был сомнительной свежести, а сегодня чистый и хорошо выглаженный.
Прошло много времени, прежде чем я догадался, что Екатерина Константиновна стирала белье, платки, воротнички и подбрасывала мне. Такая забота, такая деликатная забота от старухи, замученной нуждой. Раз Екатерина Константиновна мыла пол в своей комнате.
Вышла мыть в коридор, но сил не хватило. Легла на кровать, оставив воду и вехоть. Я снял ботинки и вымыл коридор и кухню. Екатерина Константиновна думала, что пол домыла ее невестка, жена старшего сына. Иногда, приходя домой, я находил на подушке на бумажнике кусочек постного сахара. — Екатерина Константиновна, откуда это? — Я сэкономила семь копеек, купила сахару.
Это ваша доля. Это было искренне, было от сердца, и отказаться было нельзя.
Екатерина Константиновна