Грот Лермонтова
По тропинкам, окружающим площадку Елизаветинского источника, когда-то прогуливались лермонтовские герои. В этих местах завязывались и стремительно развивались описанные в повести события, которые и сейчас волнуют читателей.
Вот одно из этих событий — неожиданная встреча Печорина с Верой. Вспомним несколько строк из дневника Печорина:
«Сегодня я встал поздно; прихожу к колодцу — никого уже нет. Становилось жарко; белые мохнатые тучки быстро бежали от снеговых гор, обещая грозу; голова Машука дымилась, как загашенный факел, кругом
Я думал о той молодой женщине, с родинкой на щеке, про которую говорил мне доктор. Зачем она здесь? — и она ли? И почему я думаю, что это она?.. и почему я даже так в этом уверен? Мало ли женщин с родинками на щеках!
Размышляя таким образом, я подошел к самому гроту.
Смотрю: в прохладной тени его свода, на каменной скамье сидит женщина в соломенной шляпке, окутанная черной шалью,
— Вера! — вскрикнул я невольно».
Произошло это в расположенном рядом гроте, носящем теперь имя Лермонтова. Привлек он внимание поэта еще в 1837 году. Сохранилась относящаяся к этому времени картина Лермонтова «Вид Пятигорска». Зарисовав пестреющий внизу «чистенький новенький городок» и «амфитеатром громоздящиеся» вдали горы во главе с Эльбрусом, Лермонтов особенно тщательно нарисовал отрог Машука, в котором устроен грот, и ведущую к нему аллею. По аллее к гроту идет мужчина в цилиндре, с тростью в руках.
Смотришь на картину и кажется, что это созданная самим писателем иллюстрация к процитированным выше строкам из повести «Княжна Мери».
Грот был устроен в 1830-1831 годах архитекторами братьями Бернардацци, использовавшими для этого естественную пещеру. Уже в то время посетители вод проявляли значительный интерес к «сей прохладной и тенистой пещере, из которой, не быв замечен, обозреваешь все окрестности» .
Но особенно широкую известность грот получил после выхода в свет романа Лермонтова «Герой нашего времени».
В наши дни вид грота несколько изменился. Для сохранности его еще в прошлом столетии у входа установили металлическую ограду. Каменистые тропинки теперь превратились в асфальтированные дорожки.
В Пятигорске сохранилось одно из тех зданий, где Лермонтову пришлось лечиться. Это бывшие Николаевские, ныне Лермонтовские ванны, расположенные рядом с курортной поликлиникой в восточной части современного парка «Цветник».
Здание это было построено в 1826-1831 годах и являлось в то время одним из лучших и самых больших в Пятигорске. Наружный вид его, за незначительными изменениями, остался прежним. Но внутренняя система кабин капитально перестроена, поэтому кабина № 4, в которой Лермонтов принимал серные ванны, не сохранилась.
В письме М. А. Лопухиной поэт писал из Пятигорска: «я теперь на водах, пью и принимаю ванны, в общем живу совсем как утка».
Известно, что лечение водами оказало благотворное влияние на здоровье поэта. Но не меньшая роль в этом принадлежала окружавшей поэта чудесной природе и особенно горному воздуху, который, по его признанию, был для него целительным бальзамом. В том же письме Лермонтов сообщал: «Я каждый день брожу по горам, и только это укрепило мои ноги, я только и делаю, что хожу, ни жара, ни дождь меня не останавливают…».
Грот Дианы
В одном из уголков парка «Цветник», рядом с Лермонтовскими ваннами, расположен небольшой, украшенный колоннами и плитами травертина, грот. Он был сооружен еще в начале 30-х годов XIX века архитекторами братьями Бернардацци и тогда же назван именем Дианы — покровительницы охоты.
Этот красивый, и к тому же прохладный даже в самую жаркую летнюю пору грот всегда пользовался большой популярностью среди приезжавших на Кавказские Минеральные Воды.
Грот Дианы широко известен как место, связанное с памятью о последних днях жизни Лермонтова. Как свидетельствуют современники поэта, он быт частым посетителем этого грота.
Э. А. Шан-Гирей даже утверждала, что «если уже какой-либо грот называть именем поэта, так этот. Тот, что именуется Лермонтовским гротом — это грот Печорина».
8 июля 1841 года, за неделю до дуэли, Лермонтов и его друзья устроили в Гроте Дианы своеобразный бал.
Много волнующих воспоминаний оставил этот бал у его участников. А. И. Арнольди, сослуживец поэта по Гродненскому гусарскому полку, вспоминал: «В первых числах июля я получил, кажется, от С. Трубецкого, приглашение участвовать в подписке на бал, который пятигорская молодежь желала дать городу… В квартире Лермонтова делались все необходимые к тому приготовления, и мы намеревались осветить грот, в котором хотели танцевать, для чего наклеили до 2000 разных цветных фонарей. Лермонтов придумал громадную люстру из трехъярусно помещенных обручей, обвитых цветами и ползучими растениями, и мы исполнили эту работу на славу.
Армянские лавки доставили нам персидские ковры и разноцветные шали для украшения свода грота, за прокат которых мы заплатили, кажется, видно у них вся водяная молодежь была уже на перечете, потому что они на меня посмотрели с нежным любопытством: петербургский покрой сертука ввел их в заблуждение, но скоро, узнав армейские эполеты, они с негодованием отвернулись.
Жены местных властей, так сказать хозяйки вод, были благосклоннее; у них есть лорнеты, они менее обращают внимания на мундир, они привыкли на Кавказе встречать под нумерованной пуговицей пылкое сердце и под белой фуражкой образованный ум… Подымаясь по узкой тропинке к Елизаветинскому источнику, я обогнал толпу мужчин штатских и военных, которые, как я узнал после, составляют особенный класс людей между чающими движения воды. Они пьют — однако не воду, гуляют мало, волочатся только мимоходом…
Они играют и жалуются на скуку… Они исповедывают глубокое презрение к провинциальным домам и вздыхают о столичных аристократических гостиных, куда их не пускают».
За прошедшее столетие неузнаваемо изменился архитектурный облик бывшего Пятигорского бульвара. Но кое-что здесь и сейчас напоминает нам о времени Лермонтова.
Обратите внимание на дом № 12 по улице имени Кирова. Художник М. А. Зичи, создавая в 80-е годы прошлого столетия иллюстрации к повести Лермонтова, зарисовал с натуры это здание как дом, где жила княжна Мери. На рисунке изображен эпизод, когда мимо окон княжны Мери по велению Печорина слуга проводит черкесскую лошадь, покрытую персидским ковром, перекупленным им накануне у княгини Лиговской в магазине Челахова.
О доме, где жила княжна Мери, в повести говорится неопределенно. Спустившись от Елизаветинского источника, она «скрылась за липками бульвара… Но вот ее шляпка мелькнула через улицу; она вбежала в вороты одного из лучших домов Пятигорска». Зичи, специально побывавший в Пятигорске, чтобы внимательно изучить лермонтовские места, решил, что под этим домом Лермонтов подразумевал тот, который мы видим на его рисунке.
И хотя такое его определение в данном случае является условным, читатель, по-видимому, с интересом осмотрит этот один из немногих домов, сохранившихся на бульваре от лермонтовского времени.
Грот Лермонтова