Интермеццо журналиста Эмиля Золя
Литературная молодость Эмиля Золя завершается серией блестящих газетных статей. Они плотно заполняют творческую паузу между «Мадленой Фера» и «Карьерой Ругонов». В них — ключ к объяснению контраста между «клиническим» романом 1868 г. и «политическим памфлетом» 1871.
Из документов, содержащих первоначальный план «Рутон-Маккаров», видно что Золя в ту пору был еще в плену у принципов научно-позитивистической литературы. «Мое произведение,- писал он,- будет не столько социальным, сколько научным… Картина, которую
Дело законодателей и моралистов принять во внимание мои книги, извлечь из них нужные выводы и подумать о том, как врачевать раны».
С 28 июля по 10 августа 1870 г. в оппозиционной газете «Сьекль» печатаются первые главы «Карьеры Ругонов»,
Творческая метаморфоза Золя наметилась в результате кризиса, пережитого страной и им самим в годы войны, революции и разгрома Коммуны. Выступления Золя в периодике тех лет стали зеркалом его переживаний и средством выражения его общественной реакции.
Несомненно, правы те из новейших исследователей журналистского наследия Золя, которые говорят о незаменимом значении его публикаций в демократической прессе конца 60-х — начала 70-х годов для понимания мировоззренческих основ «Ругон-Маккаров» . Верно и то, что опыт документальной публицистики тех лет, у Золя всегда беллетризированной, образной, эмоциональной, субъективно окрашенной, немало дал для стиля будущего прославленного писателя.
К этому нужно добавить и нечто, еще никем не сказанное. Очерки, статьи, хроники, воспоминания Золя в республиканских газетах накануне написания «Ругон-Маккаров» бесценны также для уточнения взглядов Золя на искусство, в их наиболее чистой, отточенной остротой политической ситуации осмысленности.
Война как синоним Империи — тема всей демократической печати. Золя снова выступил по поводу этой глубоко волновавшей страну проблемы резче других. За антивоенные статьи в «Ла Клош» его привлекли к судебной ответственности.
Процесс не состоялся только из-за начала осады Парижа. Давний враг грабительских войн, несущих смерть и разрушения народам, Золя вопреки официальной пропаганде громил милитаризм Наполеона III. Через несколько дней после начала франко-прусской войны он поместил в газете Луи Ульбаха маленький очерк «Деревушка» , поразительный по своей трагической поэтичности и силе убеждения.
Золя, пожалуй, впервые в этом крохотном наброске обнаружил новое свойство своего пылкого и лирического дарования — гражданственный пафос. «Деревушка» Золя — безвестный уголок страны, ставший историческим документом преступного уничтожения мирных тружеников, сегодня кажется прообразом Лидице и Орадура…
Рядом с убежденными республиканцами и демократами — Гюго, Жорж Санд, Мишле — Золя называет Бальзака, «Бальзака, который, как ему казалось, отрицал то, что они утверждали». «…Сколь же велика мощь революции,- рассуждает Золя,- если она смогла подчинить себе такого человека помимо его воли и незаметно для него! Роялист стал демократом, католик вольнодумцем…».
В этой статье Золя впервые выдвигает проблему формирования художественного гения под влиянием исторических условий и прогрессивных политических идей, а также проблему народности подлинного реализма.
Объективная правда истории подсказала Бальзаку, что не среди «испорченной до мозга костей» аристократии и не среди буржуа — «эгоистов, честолюбцев, жадных животных, настойчиво, упрямо подстерегающих свою долю добычи», а среди народа «надо искать свободный и живой дух нации». Гений находит себя в служении общественному прогрессу. Творчество Золя «полная жизни драма» и «грандиозный обвинительный акт, не имеющий себе равного ни в одной литературе». «Революция не только сделала Бальзака бессознательным демократом, она сделала его также провидцем, пророком будущего».
Интермеццо журналиста Эмиля Золя