Ирония героя Гринева-мемуариста

Как известно, Фонвизин тоже писал мемуары, которые назвал «Чистосердечные признания в делах моих и помышлениях». Они не были закончены писателем, а напечатали их только в 1830 году наследники писателя. Пушкин был знаком с записками. Писатель-сатирик насмешливо описывал свое детство, свои занятия, свою юность.

Пушкин наделил своего героя Гринева-мемуариста редким даром иронии. Именно так написано начало воспоминаний, посвященных годам, проведенным в родительском доме.

«Матушка была еще мною брюхата, как уже я был записан в Семеновский

полк сержантом, по милости майора гвардии князя Б., близкого нашего родственника.

Если бы паче всякого чаяния матушка родила дочь, то батюшка объявил бы куда следовало о смерти неявившегося сержанта…». «С пятилетнего возраста отдан я был на руки стремянному Савельичу, за трезвое поведение пожалованному мне в дядьки. Под его надзором на двенадцатом году выучился я русской грамоте и мог очень здраво судить о свойствах борзого кобеля». Затем появился учитель-француз, который не понимал «значения этого слова», ибо в своем отечестве он был парикмахером, а попав в Пруссию, служил там солдатом.

Весь

эпизод об учителе французского языка Бопре выписан Гриневым в фонвизинском духе. «Он был добрый малый, но ветрен и беспутен до крайности»,- свидетельствует Гринев. «Мы тотчас поладили, и хотя по контракту обязан он был учить меня по-французски, по-немецки и всем наукам, но он предпочел наскоро выучиться от меня кое-как болтать по-русски,- и потом каждый из нас занимался уже своим делом. Мы жили душа в душу…»

Вспомним эпизод занятий Гринева-мальчика географией. В доме висела «безо всякого употребления» географическая карта. «Я решился сделать из нее змей и, пользуясь сном Бопре, принялся за работу. Батюшка вошел в то самое время, как я прилаживал мочальный хвост к Мысу Доброй Надежды…» В таком духе написана вся первая глава.

Стилистическая доминанта главы — ирония — вынесена даже в ее название — «Сержант гвардии»!

Бопре согнали со двора. «Сержант гвардии» обрел полную свободу бездельничать и проказничать. «Тем и кончилось мое воспитание. Я жил недорослем, гоняя голубей и играя в чехарду с дворовыми мальчишками». Слово «недоросль» употреблено здесь в точном значении этого термина XVIII века — молодой дворянин, обучавшийся дома и еще не получивший свидетельства об образовании.

Непонимание пушкинского изображения Гринева в двух временных измерениях в конечном счете привело некоторых исследователей романа к тому, что они не замечают иронического восприятия мемуаристом своего детства. Оттого, между прочим, описание им своей жизни воспринимается слишком прямолинейно — вот каков этот неуч-недоросль, дворянский сынок, гонявший голубей и научившийся здраво судить о свойствах борзого кобеля… Не менее странен и вывод, что Гринев с умилением описывает патриархальные нравы гриневского дома.

Ирония — любимый пушкинский метод изображения человеческих характеров. Наделение Гринева иронией — свидетельство сознательного стремления Пушкина подчеркнуть объективность рассказчика, его насмешливость по отношению к себе и помещичьим нравам той эпохи, его характер, лишенный тщеславия, гордыни и эгоизма. Ирония первых страниц записок Гринева призвана была сразу же вызвать доверие к его показаниям, к его летописи событий «пугачевщины».

Время работы Гринева над воспоминаниями имело для Пушкина важное значение: он писал их в начале XIX века, то есть до восстания декабристов. Его записки Пушкин «получил» после восстания 14 декабря — в середине 1830-х годов. «Рукопись Петра Андреевича Гринева доставлена была нам от одного из его внуков, который узнал, что мы заняты были трудом, относящимся ко временам, описанным его дедом»,- так пишет в заключении романа Пушкин от своего имени — издателя. Следовательно, внук Гринева, передавший Пушкину рукопись,- его современник и ровесник: он родился в конце 1790-х годов.

Приближение грозных событий «пугачевщины» ко времени написания «Капитанской дочки» входило в замысел Пушкина.




Ирония героя Гринева-мемуариста