Исследование «Сказки о золотом петушке»
Долгое время исследование «Сказки о золотом петушке» сосредоточивалось на поисках сюжета и образца в народном творчестве, которому Пушкин, написавший сказку, должен был следовать. Усилия фольклористов оказались тщетными — образец не был найден. Перелом, казалось, наступил в 1933 году, когда Анна Ахматова установила, что сказка Пушкина — не народная, что она написана на сюжет, вычитанный поэтом в книге американского писателя Вашингтона Ирвинга «Альгамбра» , где была напечатана «Легенда об арабском звездочете» .
Анна Ахматова
Оттого «Сказка» носит сатирический характер.
Открытие А. Ахматовой, как ни парадоксально, способствовало, по существу, и «закрытию» темы о «Золоти петушке»:
Но недавно появилась работа В. Непомнящего, посвященная «Сказке о золотом петушке», в которой продемонстрирован новый принцип исследования и иной подход к «Сказке» Пушкина. Статья В. Непомнящего, несомненно, интересна и содержательна, в ней изложены заманчивые догадки и сближения, она привлекает читателя эрудицией ее автора и смелыми толкованиями частных и общих вопросов. В ней много тонких наблюдений о стиле «Сказки», ее иронии и гротескном начале; заслуживает внимания выяснение места «Сказки о золотом петушке» в системе предшествовавших ей пушкинских сказок, рассмотрение своеобразия формы «Сказки».
Статья В. Непомнящего талантлива, на ней отчетливая печать личности исследователя.
В то же время она характерна именно для того типа работ о Пушкине 1$30-х годов, которые пишутся в последние годы: в ней со всей определенностью сказались принципы, прочно утвердившиеся в этих работах.
Народность Пушкина проявлялась теперь в том, что он смотрел на явления жизни глазами народа. Исследователь обязан показать, как это определяло характеры, стиль повествования, позицию автора, рассказчика. К сожалению, этого не делается. «Правила», которыми руководствовался Пушкин при написании «Сказки о золотом петушке», игнорируются.
Другая тенденция — изолированное рассмотрение того или иного произведения, исключение его из того тематического, идейного и хронологического ряда, в котором оно органически существует. Иногда делаются отступления и рассматриваются произведения в рамках жанра — поэмы, сказки, лирики. Тем самым резко нарушается хронология, а следовательно, совершенно не учитывается эволюция поэта, разрушается внутреннее единство произведений разных жанров, написанных в одно время — например, в ту или иную болдинскую осень.
В. Непомнящий рассматривает «Сказку о золотом петушке» в основном в рамках жанра сказки, а иногда соотносит с циклом стихотворений «Подражания Корану», написанных в 1824 году. Жанровый подход ведет к выстраиванию не обязательного для Пушкина ряда, к установлению произвольных параллелей. Например: «славный Салтан» уступил место «славному Дадону»; «апофеоз крепкой семьи сменился картиной братоубийства»; «а что если в «Золотом петушке» Пушкин — вольно или невольно — горько иронизирует над собственными сказками? Над мечтой о победе над бесами, о добрых людях и доброй семье, о рае острова Буяна?» и т. д.
Как одно из следствий всех этих тенденций изолированного изучения отдельных произведений Пушкина 1830-х годов — объявление их «загадочными». Сейчас это модное слово-объяснение. Уже давно поэма «Анджело» признана «загадочной». В последнее время настойчиво стали писать о «загадочности» «Медного всадника».
Число «загадочных» произведений с каждым годом увеличивается. Вот и В. Непомнящий поставил в этот ряд «Сказку о золотом петушке». Еще не приступая к анализу, он предупредил читателя: «Среди пушкинских сочинений 30-х годов «Сказка о золотом петушке» одно из самых странных.
Даже рядом с такими произведениями, как «Пиковая дама» или «Домик в Коломне», она выделяется таинственностью, «закрытостью», тем, что можно назвать затрудненностью подступов».
Но не только мудрец звездочет, а и царь Дадон оказывается автопародией, сатирой на самого автора «Сказки» — Пушкина. Возможно ли такое совмещение? Отчего же нет?
Стоит лишь выстроить подобный ряд «похожих» слов и фактов. И вот этот ряд выстроен. Как Дадон — так и Пушкин «смолоду был грозен», а «под старость» (тут делается сноска, долженствующая окончательно убедить читателя в справедливости данного сближения,- к слову «старость», примененной к Дадону, быстро подбирается пример из жизни Пушкина: «ср. упек меня в камер-пажи под старость лет».
В самом деле — разве предлагаемая версия не правдива, если слово «старость» совпадает? захотел «остепениться», жить «как люди» и «покой себе устроить» в поэтическом сне сказочного мира. И он гнался за призраками — призраками «славы и добра»,- пока ему не указали его место. И над ним посмеялась судьба, поманив его государевым перстом, и он пошел как слепой, а, оказавшись совсем близко, никак не хотел расплачиваться за «подаренные» ему милости, никак не хотел «подарить» свою свободу «белому царю», отдать ее «обратно»
Исследование «Сказки о золотом петушке»