Лермонтовское понимание темы поэзии
Усвоив пушкинское представление о высоком назначении поэзии, Лермонтов подхватил прежде всего мотив одиночества и непонятости поэта среди светской толпы. Противопоставление поэта обществу, его окружающему, было естественно для романтика, каким являлся Лермонтов. Отверженность среди светской толпы — излюбленный мотив Лермонтова с самого раннего творчества. Еще будучи шестнадцатилетним юношей, он пишет: «Пускай поэта обвиняет / Насмешливый, безумный свет, / Никто ему не помешает, / Он не услышит мой ответ».
Откликаясь на величайшую
Те же мотивы прослеживаются и в стихотворении Лермонтова «Пророк». Оно не случайно повторяет название стихотворения
И что же? — «Провозглашать я стал любви / И правды чистые ученья: / В меня все ближние мои / Бросали бешено каменья», Поэту нет места среди людей. В стихотворении Лермонтов как бы подхватывает мотив позднего Пушкина: творчество возможно лишь вдали от суетного света, на лоне природы. Эта идея соединения поэта с природой была также органична Лермонтову-романтику.
Природа, как и поэт, еще живет по законам Бога, чего нельзя сказать о человеческом обществе: «Завет Предвечного храня, / Мне тварь покорна там земная; / И звезды слушают меня, / Лучами радостно играя».
Однако и Лермонтов не отрицает высокого общественного назначения поэзии, он лишь скорбит о том, что «в наш век изнеженный» это назначение утратилось. В стихотворении «Поэт», аллегорически уподобляя поэзию кинжалу, Лермонтов восклицает: «Проснешься ль ты опять, осмеянный пророк! / Иль никогда, на голос мщенъя / Из золотых ножон не вырвешь свой клинок, / Покрытый ржавчиной презренья?..»
Лермонтовское понимание темы поэзии — это понимание Поэта-романтика, который выше всего ценит свою независимость и гордое одиночество среди толпы.
Лермонтовское понимание темы поэзии