Мир поэтики в стихотворении Тютчева «Кончен пир, умолкли хоры»
Следование за поэтическоми явлениями И их семантическими связями вполне оправдывает в случае с «Кончен пир, умолкли хоры» то впечатление «пира поэтики», которое может стать содержанием литературоведческой статьи. Так, наблюдения над межстрофическими отношениями КП позволяют увидеть более высокую степень структурированности внутри строфы, сравнительно с первой.
Разумеется, первая строфа представляет Собою структурное единство и даже более завершенную картину, чем вторая, но она линейчата и составлена из цепочки достаточно
Авторское сознание, соединенное в первой строфе с групповым персонажем «мы», выделяется далее в вынесенную вверх авторскую позицию, а «мы» переходит в «бессонные толпы», то есть в состав третьих лиц.
Мена авторской позиции и двойное перемещение точки зрения снизу вверх к звездам составляют траекторию лирического сюжета, так как смена культур дана не как повествование, но как переживание. Вообще вторая строфа разнопланова,
«Орнамент строфичен, узор строчковат», — писал О. Э. Мандельштам. В его терминах, первая строфа узорна, а вторая — орнаментальна.
Вместе с тем иерархичность, сложная дифференциация и замкнутость мира второй строфы не обеспечивает устойчивой ценности. В едином лирическом переживании, обнимающем все стихотворение, ни христианскому, ни античному миру не отдается окончательного предпочтения. Противолежащие ценности инверсируют, и утраченные черты античности с ее органикой, простотой и стоицизмом идеализируются, порождая культурную ностальгию.
Однако жить приходится в мире, где гораздо больше отчуждения и беспокойства, где античность присутствует как фон и где остается лишь упование.
Тем не менее если У поэта кончен пир уже в первой строчке, а в стихотворении их двадцать, не считая содержательного пробела, то это не значит, что все остальные не имеют отношения к пиру. Пир кончается, будучи локализован в далеком овнешненном пространстве-времени, кончается как «вот этот пир», но поэтическому пиру нет конца, потому что он транспонирован в интериоризированный, более устойчивый хронотоп. Поэтому пир более значим как всеобъемлющая метафора бытия.
Она обозначает как исключительные состояния, вырезанные из повеседневной рутины, так и длинные полосы жизни, окрашенные вдохновением и восторгом. В пире пересекаются саморасточение и самососредоточение. Пир выравнивает. Кровавое вино и гибельное упоение битвы — это тоже пир.
Все реальные пиры продолжаются в поэзии и поэтике. Там они и сохраняются, и отчуждаются. Стихотворение Тютчева, здесь прочитанное, в этой ситуации само подобно недопитому кубку.
Тютчев переживает бытие и историю как поляризованное единство, или кентавр-систему, где несовместимые компоненты образуют тем не менее нерасторжимое и проникающее сращение, в результате чего любое правильное толкование является в то же время ошибочным. В одной из интерпретаций КП, предпринятой Л. М. Биншток, утверждается, что автор «сливает свое сознание с античностью ушедшей, но живой в его душе», и что «трагедия и падение в современном мире стали очевидными».
Истолкование с предпочтением античности над современностью представляется совершенно не приемлемым, несмотря на то что исследовательница хорошо видит текст. К тому же для Л. М.
Биншток в КП отсутствуют мотивы христианства, что, впрочем, не удивительно для 1974 г. Однако, исходя из кентавр-системы Тютчева и постоянных инверсий знаков в его поэзии, опровергнуть неприемлемое очень трудно. Гораздо легче увидеть, как «океаническое чувство» поэта гиперкомпенсируется, в том числе и в КП, его конструктивным созерцанием.
Мир поэтики в стихотворении Тютчева «Кончен пир, умолкли хоры»