Модернистские варианты в литературе Германии 50-х годов ХХ века
Модернизм, между прочим, низводит социальную литературу до определяемого биологическими закономерностями, лишенного социальных связей образа человека. В 60-е годы Дитер Веллерсхоф и приверженцы основанной им «кельнской школы нового реализма» старались по-новому сформулировать подобные тенденции. Под влиянием его теории «нового реализма» находились такие авторы, как Ю. Бекер, Г. Эльснер, Р. Д. Бринкман и Г. Хербургер.
По литературной концепции Веллерсхофа, «место универсальной модели бытия и вообще всех общих представлений
Результатом этого чаще всего было низведение «реальности» до отдельных наблюдений и их описаний, отрыв человека от его социальных связей, чрезмерное акцентирование
Направленность на повседневную реальность имела, несомненно, положительное значение. И все-таки авторы «кельнской школы» шли весьма различными путями. Это уже проявилось в вышедших по инициативе Веллерсхофа антологиях прозы: «Один день в городе» и «Конец недели» , где шесть авторов варьировали одну и ту же тему, а также в «Предзнаменованиях» I и II. Гизела Эльснер в своих романах «Карлики-гиганты» , «Подрастающее поколение» , «Запрет на прикосновение» , а также Рената Расп в романах «Неудавшийся сын» , «Зигзаг» и Pop Вольф в романах «Пильцер и Пельцер» , «Продолжение доклада» изображали гротескно искаженные мелкобуржуазные образцы поведения героев, которые должны были восприниматься как символ подвергающегося манипуляции бытия. Человек в своем существовании, своем поведении оторван от социальной действительности, безвозвратно отдан во власть своим инстинктам, воспринимается как некая биологическая функция; общественный механизм теряется во мгле,
Общественное трактуется как следствие инстинктивного поведения. Такое изображение человека, напоминающее натурализм, получило большую поддержку. За роман «Карлики-гиганты» Г. Эльснер получила учрежденную ведущими издательствами западных стран премию «Формен-тор»; до 1969 года книга была переведена на 14 иностранных языков.
Большее отражение явления и факты повседневной жизни получили в романах и рассказах Рольфа Дитера Бринкмана «Объятие» , «Никто не знает больше» , «Гусеничный путь» ; Гюнтера Зойрена «Решетка» , «Лебек» , «Праздник каннибалов» ; Хуберта Фихте «Палитра» и Гюнтера Хербургера. У Зойрена, Фихте и Хербургера жизненные обстоятельства частично изображаются в их конкретных исторически-общественных проявлениях. Но и здесь выступают черты биологически ограниченного образа человека: так, например, сексуальные крайности изображаются как современный прототип протеста.
Человека рассматривают большей частью как безвольный сгусток сексуальных и агрессивных инстинктов, это особенно характерно для произведений Бринк-мана. Сверхиндивидуальное стимулирует лишь развязывание агрессивности. Такое изображение человека связано с определенными результатами исследований поведения, которые объясняли общественные связи биологическими механизмами.
Таким образом Бринкман хотел наглядно показать последствия лишенного человечности бытия.
Юрген Бекер пытался скомбинировать частицу реальности и произвольные ассоциации и перенести в прозу образцы, созданные в конкретной поэзии. Непосредственно повествование здесь полностью отсутствует, тексты растворяются в графических схемах.
Петер Хандке создал себе после выступления на заседании «Группы 47» в Принстоне ореол скандалиста и бунтаря. Буржуазной литературной критикой он был сразу же вознесен как выразитель нового и неподражаемого.
В прозаических произведениях Хандке «Шершни» , «Коммивояжер» , «Страх вратаря перед одиннадцатиметровым» , «Внутренний мир внешнего мира внутреннего мира» , «Короткое письмо к долгому прощанию» , «Час истинного восприятия» заметно влияние художественной манеры «нового романа» и структурализма. Детальнейшее описание обнажает духовное одиночество, потерянность человека. Это достигается по преимуществу путем формального языкового эксперимента, который должен отражать процесс развития манипулированного сознания.
В своем эссе «Я обитатель башни из слоновой кости» Хандке решительно высказался против литературы, которая связана с политикой.
В конце 50-х и в начале 60-х годов в литературу вошли писатели, чьи биографии в основном определялись западногерманской действительностью. Среди них были Петер Фэкке : «Поджигатели» , «Красный Милан» ; Хуберт Фихте : «Бегство в Турку» , «Сиротский приют» ; Александр Клюге : «Жизненные пути» , «Описание битвы» ; Ганс Фрик : «Брайни-тер, или Другая вина» , «План Стефана Камински» ; Отто Егерс-берг : «Ладан и ржаной хлеб» , «Милые люди» ; Кай Хофф : «Бедельштедт, или Сосиски по-бюргерски» , «Честный человек» ; Ганс Юрген Фрелих : «Да все равно!» , «Рыночный погребок» . Многие из них обращались к темам фашистского прошлого, которое отражено в переживаниях их детства. Некоторые из этих авторов, такие, как П. Фэкке, Г. Фрик, X. Фихте, попали под влияние новых модных течений и создавали произведения в духе стилистической и концептуальной случайности.
Другие полностью отказались от литературной деятельности или, как, например, А. Клюге, писавший поначалу прозу, стали работать только в кино или на телевидении.
В отличие от них такие писатели, как Петер Хэртлинг и Габриэла Воман, нашли свой собственный стиль и свою тематику. П. Хэртлинг
Дебютировал стихотворными сборниками «Поэмы и песни» , «Остановки Ямина» , «Под фонтанами» , «Дух зеркала, дух зеркала» , в которых он изощренными стихами и игрой фантазии создает поэтический мир, имеющий мало общего с реальной действительностью. Этой основной концепцией, согласно которой поэзия не способна отобразить ужасы жизни, объясняется полемика Хэртлинга с Эрихом Фридом в связи с его стихами о Вьетнаме.
Петер Хэртлинг, в прошлом один из издателей журнала «Дер монат», а в 1968-1973 годах руководитель издательства «С. Фишер», избрал ведущей темой своей прозы попытку осовременить историю.
Он предпринял ее в романе «Нимбш, или Затишье» , образцовым и противоречивым героем которого избран Николаус Ленау, чтобы на материале его биографии дать понять, что такое шаг из времени, что такое «парение по ту сторону времени». В романе «Янек» , портрете-воспоминании, он пытается передать ощущения и впечатления юности, которые, однако, даны прежде всего с точки зрения вспоминающего. В «Семейном празднике, или Конце истории» в центре вроде бы стоит швабский эмигрант XIX столетия, но подлинная тема романа — это создание истории и действительности. С романом «Гельдерлин» , который следует понимать не как биографию, а как приближение к ней, историческая действительность приобретает еще большее значение. Гельдерлин изображен в социологических и психологических детерминантах своего становления и крушения, в контексте немецкой истории.
В «Цветтл. Проверка одного воспоминания» речь идет о невозможности реконструировать действительность из воспоминаний. Роман «Женщина» рассказывает о попытке эмансипации одной буржуазной дамы.
Габриэла Воман в своих романах и повестях «Сейчас и никогда» , «Победа над сумерками» , «Прощание надолго» , «Сельский праздник» , «Облава» , «Все для галереи» точно и глубоко регистрирует повседневные события жизни мелкой буржуазии, чьи жестокие черты схвачены острым взглядом в отдельных эпизодах.
В романе «Серьезное намерение» рассказывается история одной женщины, которая, лежа на больничной койке, пытается по воспоминаниям распутать события своей жизни; это намерение терпит крах, остается только смерть.
Модернистские варианты в литературе Германии 50-х годов ХХ века