На тему: МОТИВЫ НАРОДНОГО ТВОРЧЕСТВА В ПОВЕСТИ А. С. ПУШКИНА «КАПИТАНСКАЯ ДОЧКА»

В повести «Капитанская дочка» А. С. Пушкин широко использует фольклорные мотивы и сим­волику.

В первую очередь, обращают на себя внима­ние эпиграфы, не только ко всему произведению, но и к отдельным главам. В лаконичной форме они раскрывают главную мысль, свеобразный нравственный урок, который читатели могут из­влечь из прочитанного. Так, например, эпиграф к повести представляет собой сокращенный ва­риант русской народной пословицы «Береги пла­тье снову, а честь смолоду». Эпиграф акцентиру­ет внимание читателя на главной проблеме

про­изведения — нравственном воспитании подрас­тающего поколения. Герой предстает перед нами в развитии, на всех возрастных этапах, постепен­но эволюционируя от несмышленого мальчишки, недоросля до умудренного жизненным опытом старца.

При этом мы становимся свидетелями формирования цельной и самодостаточной лич­ности, основным девизом жизни которой явля­ется сохранение чести и достоинства в любых жизненных испытаниях.

Эпиграфом ко второй главе послужила слег­ка измененная цитата из рекрутской песни «По­родила меня матушка». Гринев обращается с воп­росом к Пугачеву, встреченному в степи,

знает ли он эту сторону. На что мятежник отвечает: «Сто­рона мне знакомая».

Слова песни переходят в диалог главных героев. Слегка изменяя строку песни, Пушкин как бы спорит с ней: ведь степь не чужбина для Пугачева.

Эпиграфы к главе «Любовь» — окончания пе­сен «Ах ты, Волга, Волга матушка» и «Вещевало мое сердце, вещевало». Слова песен предвосхи­щают дальнейшие события повести: любовную историю Петра Гринева и Маши Мироновой, вы­нужденное расставание влюбленных:

Буде лучше меня найдешь, позабудешь,

Если хуже меня найдешь, воспомянешь.

Эти слова перекликаются со словами Маши, узнавшей об отказе родителей Гринева благосло­вить их брак. Кроме того, они точно передают спокойный, уравновешенный характер Марии Ивановны.

Эпитеты, относящиеся к деятельности Пуга­чева, взяты из таких песен, в которых строкой позже или строкой раньше упоминается слово «российский царь». Например, эпиграф к главе «Пугачевщина» представляет собой две началь­ные строки песни о взятии Казани Иваном Гроз­ным:

Вы, молодые ребята, послушайте,

Что мы, старые старики, будем сказывати,

Про грозного царя Ивана про Васильевича.

Эпиграфом к главе «Сирота» послужила сва­дебная песня, несколько видоизмененная Пуш­киным. Известно, что подобные песни пели, ког­да невеста — сирота и ее выдают замуж посаже­ный отец и посаженая мать, В повести посаже­ным отцом Маши как бы является Пугачев, что усиливает трагичность главы, так как Пугачев казнил родителей девушки.

Не менее важную роль народное творчество, как источник определенных фактов, оценок, иг­рает в изображении исторических событий. Так, например, образ Пугачева Пушкин создает имен­но на основе народных представлений о мятеж­нике. Бунтующий народ готов поверить, что Пу­гачев и Петр III — одно лицо, ведь царь-батюшка — это защитник народный.

Причиною крестьян­ских бед являются бесчинствующие помещики и чиновники. Но если царь-батюшка узнает всю правду, он обязательно исправит положение. К тому же цесаревича Петра идеализировали в про­тивовес фаворитам Елизаветы Петровны.

Объяс­нялось это тем, что после длительного историче­ского перерыва он был единственным наследником-мужчиной, а в те годы всякого рода обще­ственные беспорядки и неурядицы приписыва­лись «женской» власти в государстве.

Связь Пугачева не только с казачеством, но и с крестьянством подчеркивает народная песня «Не шуми ты, мати зеленая дубровушка»:

Не шуми, мати зеленая дубровушка,

Не мешай мне, доброму молодцу, думу думати.

Что заутра мне, доброму молодцу, в допрос идти

Перед грозного судью, самого царя.

Пушкин устами Гринева называет песню не разбойничьей, а бурлацкой, т. е. сложенной в широких кругах трудового крестьянства. Народ­ная песня рождалась в самых глубинах народной души: в песне простой человек делился своими радостями и бедами, потерями и надеждами. Не потому ли такое потрясение вызывает простона­родная песня о виселице, распеваемая людьми, обреченными погибнуть на виселице: «Их гроз­ные лица, стройные голоса, унылое выражение, которое придавали они словам и без того вырази­тельным»?

Гринев, а вместе с ним и читатели, ис­пытывает сильнейшее волнение — и в этот мо­мент интуитивно постигает и масштабность лич­ности Пугачева, и грандиозность, смелость, дер­зость всего народного движения, обреченного на трагический конец.

На стилистике фольклора, народных погово­рок и прибауток основана речевая характеристи­ка Пугачева: «В огород летал, конопли клевал; швырнула бабушка камушком — да мимо. Ну, а что ваши?» Пушкин использовал устное преда­ние о Панине и Пугачеве. Граф Панин на допросе спросил Пугачева, как смел он, вор, назваться государем?

На что Пугачев ответил: «Я не ворон, я вороненок, а ворон-то еще летает». Панин, уви­дев, что дерзость Пугачева поразила народ, стол­пившийся около двора, ударил самозванца по лицу и вырвал у него клок бороды. Пугачев, по воспоминаниям очевидцев, любил игру слов и, по своему обыкновению, изъяснялся иносказатель­но. Наиболее ярко речь Пугачева выразилась в афористической сказке об орле и вороне.

Однако источник «калмыцкой» сказки не был установ­лен. Существует предположение, что ее сочинил сам Пушкин.

Как видим, мотивы народного творчества органично и прочно вошли в структуру повести, отражающей жизнь народа в один из наиболее трагических исторических периодов восстания под предводительством Пугачева.




На тему: МОТИВЫ НАРОДНОГО ТВОРЧЕСТВА В ПОВЕСТИ А. С. ПУШКИНА «КАПИТАНСКАЯ ДОЧКА»