На тему: Поэтические особенности ранней лирики Заболоцкого

Поэтические особенности ранней лирики Н. А. Заболоцкого

Обретение Н. Заболоцким собственного поэтического голоса во многом связано с выходом в 1929 году сборника его стихов «Столбцы». Книга носи­ла явно экспериментаторский характер. И прежде всего это касалось откры­тия Заболоцким нового жанра столбцов, своеобразного синтеза оды, балла­ды, литературной пародии, в котором стало возможным сочетание несоче­таемого, столкновение высокого и низкого, их взаимопроникновение.

Писатель вспоминал в автобиографии: «По выходе из армии

я попал в обстановку последних лет нэпа. Хищнический быт всякого рода дельцов и предпринимателей был глубоко чужд и враждебен мне. Сатирическое изображение этого быта стало темой моих стихов 1926-1928 годов, ко­торые впоследствии составили книжку «Столбцы».

Надо сказать, что быт советской России действительно казался поэту отталкивающим: он с удивлением наблюдал грязные и мрачные «колодцы» городских дво­ров, зловонные выгребные ямы, рынки и толкучки, наполненные пест­рым людом: нищими, спекулянтами, калеками. Одна из реалий тогдаш­ней жизни, пивная, описана в стихотворении «Красная Бавария» :

В глуши

бутылочного рая,

Где пальмы высохли давно,

Под электричеством играя,

В бокале плавало окно.

Оно, как золото, блестело, Потом садилось, тяжелело,

Над ним пивной дымок вился… Но это рассказать нельзя.

И в том бутылочном раю Сирены дрогли на краю Кривой эстрады. На поруки Им были отданы глаза.

Они простерли к небесам Эмалированные руки И ели бутерброд от скуки.

Поэтическая система стихотворения имеет вполне ясную смысловую направленность: поэт стремится ударить в нэповский быт, взорвать его изнутри силой художественного слова. Отсюда в приведенном отрыв­ке — иронические метафоры ; эффектные зрительные образы, в которых стал­киваются разные по масштабу детали. Заболоцкий придви­гает картину вплотную к глазам зрителя. Она становится рельефной, выпуклой, одушевленной.

Подобные изобразительные приемы использованы поэтом в стихотво­рении «Свадьба», где вещи наделяются самостоятельным бытием: здесь сковорода «сидит орлом» и «над нею проклинает детство цыпленок, си­ний от мытья». Перед нами не только ироническое описание вещей и предметов, но и людей на свадьбе, которые напоминают Заболоцкому те же вещи в силу своей бездуховности и ограниченности:

Мясистых баб большая стая Сидит вокруг, пером блистая,

И лысый венчик горностая Венчает груди, ожирев В поту столетних королев.

Поэт задыхается в пошлой атмосфере свадьбы, и в его изображении она постепенно перерастает в фарс и ужас: танец превращается в чудовище со «скорченными ногами», поп не поет, а «воет», бокалы становятся «пудо­выми» и «ревут». Да и сам дом, в котором разыгралась эта гротескная свадьба, подобен «норе». В противоречивых ощущениях художника кро­ется понимание того, что звериное и вещное действительно живет в чело­веке и человек его преодолевает.

В конечном итоге именно из этого живот­ного хаоса, по мнению Заболоцкого, вырастает разумное и живое.

Можно назвать еще ряд стихотворений, в которых тоже возникают «кошмары бытия», пошлости быта. Это, например, страшный фокстрот из стихотворения с одноименным названием, «уроды, словно истука­ны», обитающие во мраке нэповского базара, это хлебопе­ки, превращающиеся в идолов с тиарами на головах.

Но жутким кошмарам противостоит скрытый образ поэта-человека, «праведника отважного», в котором прорастает пафос лирического «я» Заболоцкого. А также сказочная радость человеческого обихода, как в стихотворении «Рыбная лавка»:

Тут тело розовой севрюги,

Прекраснейшей из всех севрюг,

Висело, вытянувши руки,

Хвостом прицеплено на крюк.

Под ней кета пылала мясом,

Угри, подобные колбасам,

В копченой пышности и лени Дымились, подогнув колени,

И среди них, как желтый клык,

Сидел на блюде царь-балык.

На примере этого отрывка хорошо видно, что Заболоцкий вводит в образ­ный строй живописные приемы. Подбор метафор по подобию формы или цвета, четкое представление о взаимном расположении предметов — все го­ворит об интересе поэта к живописи. И действительно, в 20-е годы он увле­кался творчеством Филонова, Шагала, Малевича, на всю жизнь полюбил картины Брейгеля.

Позднее признавал родственность своего раннего твор­чества примитивизму Руссо. Со временем круг художников, у которых За­болоцкий учился видеть мир, менялся, но интерес к живописи сохранился на всю жизнь. В 1958 году Б. Пастернак так написал о встрече с Заболоц­ким: «Когда он тут читал свои стихи, мне показалось, что он развесил по стенам множество картин в рамках, и они не исчезли, остались висеть…»

Оценивая поэтику цикла «Столбцы», можно сказать, что она была и традиционной, и новаторской. Традиционными были пластическая конкретность, внутренняя законченность, некоторые приемы русского модернизма и футуризма. Новаторство составляли сдвиги и нагроможде­ния словесных образов, контрастные переходы высокого и низкого. Ко­нечно, стихи этого сборника были многоплановы, их воздействие на чи­тателей не было одинаковым. Поэтому критические оценки были раз­личными: от восторженных похвал до резкого неприятия.

Но одно каче­ство этих стихов было несомненным: дух раблезианства, карнавальной пляски, цирковой феерии. По словам критика Д. Максимова, Заболоц­кий любовался в «Столбцах» «грубой и тупой, но остро ощутимой мате­риальностью, фламандской плотью этого мира, громыханием его тяже­ловесной материи, его грузной, утробной, но красочной жизненностью».




На тему: Поэтические особенности ранней лирики Заболоцкого