На тему: РОМАН-АНТИУТОПИЯ Е. ЗАМЯТИНА «МЫ». Часть 1

«Разум должен победить». Этими словами заканчи­вает Е. Замятин «Мы» — яркое, сильное и жестокое произведение. Не особенно большое по объему, это произведение дает обильную пищу для размышлений.

Особенно — на фоне стремительного прогресса совре­менного человечества.

«Мы» написан в форме конспекта некоего Д-503, представителя сверхразвитого государства. Являясь его частью, Д-503 с трудом может называться челове­ком, потому что на самом деле он — всего лишь «ну­мер», крохотная деталька в государственной машине,

в механизме, чья отлаженность кажется совершенно безупречной. Записи героя из-за отрывочности их по­строения являются именно тем, что представляют на самом деле — изложением стремительных, немного пу­таных, а порою даже не всегда понятных мыслей.

Мыс­лей, за которыми очень нелегко уследить, но которые погружают читателя в довольно чуждую психологию представителя грядущего общественного строя.

Единое Государство — это больше, чем просто стра­на, разросшаяся на всю планету. Оно эволюционирова­ло и достигло ступени единого организма, огромного многоклеточного, вобравшего в себя множество едини­чек, слепившего

из таких ячеек свое тело. Такое един­ство практически неизбежно рождает систему подчине­ния.

И «нумера» Государства с радостью отдаются под «благодетельное иго разума». А свобода уже на первой странице объявляется «диким» состоянием.

Разумеется, иного пути нет: многоклеточное суще­ство не только не представляет своим составляю­щим — клеткам самостоятельности, но даже не допус­кает помыслов о том, что мир может быть устроен как — то иначе. В разряд крамолы зачисляются и фантазия, и творчество, а неправильные мысли о Едином Госу­дарстве, особенно если они будут как-то озвучены и обнародованы, неизбежно приведут к гибели. И ги­бель будет обставлена как торжество над «примитив­ной», «убийственной» индивидуальностью.

В Едином Государстве не должно существовать понятия «Я» — есть только всеобъемлющее и всепоглощающее «мы», быть частью которого — наивысшее счастье. И иначе быть не может — во всяком случае эта мысль вдалбли­вается в «нумеров», каленым железом выжигается в их душах и сердцах. Символом наивысшего развития считается даже Газовый Колокол — чудовищное при­способление, усовершенствованный прибор, который каждый из нас может встретить в обыкновенном каби­нете химии обыкновенной школы.

На таком фоне слу­чай на испытаниях «Интеграла» и отношение к нему главного героя выглядят совсем естественно: «При первом ходе под дулом двигателя оказался с десяток зазевавшихся нумеров из нашего эллинга — от них ровно ничего не осталось, кроме каких-то кро­шек и сажи. С гордостью записываю здесь, что ритм нашей работы не споткнулся от этого ни на секунду, никто не вздрогнул… Арифметически-безграмотную жалость знали только древние: нам она смешна».

Для единого организма утрата случайных нескольких клеток незаметна и безразлична.

Единое Государство строится на основе математи­ческой логики. На страницах романа мы встречаем упоминание о «восхитительном памятнике древней ли­тературы» — железнодорожном расписании. Рядом — настоящая ода Часовой Скрижали — некоему уставу, который регламентирует почти все.

Почти — потому что два часа в сутки клеточкам все-таки живого суще­ства Единого Государства позволяется побыть как бы наедине с собой. Абсолютное одиночество невозможно на столь краткий срок: здесь живут в стеклянных, от­крытых любому взгляду комнатах. Шторы позволяет­ся опускать только во время близости женщины и мужчины. Единое Государство говорит: «нумерам» не­чего скрывать друг от друга.

Письма прочитываются, телефонные разговоры прослушиваются. Каждый со­знательный «нумер» обязан доложить о любых прояв­лениях чужого вольнодумства в Бюро Хранителей. Ну, а там уже позаботятся, чтобы для нарушителя оста­лась только одна дорога — к машине для совершения казней.

Кстати, и этому бесчеловечному орудию здесь поклоняются.

Хранители — это фагоциты, подобные тем, кото­рых изучает биология. Их задача — спасать организм от заражения, каким бы оно ни было: внутренним или внешним. И Хранители стараются вовсю, потому что так заведено — при гибели организма первыми гибнут его защитники.

В однообразной, податливой, как пластилин, среде «нумеров» стражам есть где развернуться, потому что любое, даже самое ничтожное сопротивление контро­лирующему взгляду служит сигналом, громкой и внят­ной командой к нападению.

Всеобщая открытость порождает непонимание: как можно жить среди непрозрачных стен? Как можно поз­волить себе такой непростительный индивидуализм — отдельное, изолированное жилье. «Мой дом — моя кре­пость» — для члена Единого Государства этот нехит­рый и естественный лозунг совершенно неприемлем! И когда герой впервые вместе с читателем попадает в Древний Дом, то его возмущению нет предела. «Я от­крыл тяжелую, скрипучую, непрозрачную дверь — и мы в мрачном, беспорядочном помещении. Тот, самый странный, «королев­ский» музыкальный инструмент — и дикая, неоргани­зованная, сумасшедшая — как тогдашняя музыка — пестрота красок и форм.

Белая плоскость — вверху; темно-синие стены; красные, зеленые, оранжевые пе­реплеты древних книг; желтая бронза — канделябры; статуя Будды; исковерканные эпилепсией, не уклады­вающиеся ни в какие уравнения — линии мебели… я с трудом выносил этот хаос». Унифицированность, подчиненность жизни в Едином Государстве порожда­ет психологическое неприятие любого разнообразия, начиная от интерьера и заканчивая внешностью. Глав­ный герой Д-503 очень страдает по поводу своих атави­стично-волосатых рук.

Мечты же его идут далеко впе­ред — в те «благословенные» времена, когда и внеш­ность также станет создаваться искусственно.

Однако у открытости есть свой предел — Зеленая Стена, отсекающая от остального мира обжитое прост­ранство. По идее, Стена нужна для того, чтобы защищать «нумеров» от напастей внешнего мира. И в какой-то мере это правильно.

Ведь внешний мир не упорядочен, скорее, напротив. И для математически-правильных людей-клеточек хаотичность за Зеленой Стеной должна быть губи­тельной. По большому счету, так оно и есть: главный ге­рой, попав за Стену, оказывается на грани умопомеша­тельства. Так бывает всегда, когда из привычной среды обитания человек переносится в те или иные условия, которые можно назвать экстремальными.

Не будет бес­почвенным предположение, что Д-503 вне Зеленой Стены оказался бы бесполезным. Он даже не знал бы, что мож­но употреблять в пищу: в Едином Государстве «нумера» давным-давно перешли на нефтяную еду.

Цивилизация в романе «Мы» достигла такой степе­ни развития, что превратилась в нечто абсурдное. Как говорят, невооруженным глазом видна гротескность ее форм, полное торжество логики над душой, а это при­вело к тому, что человеческие чувства в их нормаль­ном понимании просто не могут существовать в Едином Государстве. Точнее, могли бы, но Государство не раз­решает. И считает себя безоговорочно правым. На­столько, что совершенно серьезно готово «проинтегри­ровать бесконечное уравнение Вселенной» и даже пе­редать свои идеи жителям иных планет. «Если они не поймут, что мы несем им математически-безошибочное счастье, наш долг заставить их быть счастливыми».

Разумеется, для достижения цели хороши любые средства. Единое Государство готово силой оружия ус­танавливать благоденствие в других мирах.

Психология героя романа Д-503, одного из матема­тиков Единого Государства, изначально является пси­хологией идеального «нумера», способного выполнять любой его приказ, готового на все во имя идеи. Ему очень легко и просто жить в обществе. Он — матема­тик, а его окружение подобно огромной и безумно сложной формуле, которая кажется простой и рацио­нальной, словно таблица умножения, потому что регла­мент Часовой Скрижали возвел в абсолют системати­зацию, упорядоченность и логичность жизни.

Единому Государству хочется, чтобы жизнь была простой. Двойка, помноженная на двойку, должна в итоге да­вать только четыре, и никак иначе.

Именно из такой упорядоченности вытекает восхи­щение Д-503 своей жизнью. В каком-то смысле ему в самом деле было легко: он до определенного момента просто не знал, что такое неуверенность в завтрашнем дне. Можно было спокойно спрашивать, что ждет его, например, через месяц в четырнадцать часов тридцать минут.

Д-503 ни о чем не задумывался — расписание, распорядок пропитали его до мозга костей. А вместе с ними уверенность: иначе жить нельзя.




На тему: РОМАН-АНТИУТОПИЯ Е. ЗАМЯТИНА «МЫ». Часть 1