На тему: Своеобразие конфликта в романе Замятина «Мы»
Своеобразие конфликта в романе Е. И. Замятина «Мы»
Труд художника слова — не профессия, а тяжелое бремя, можно сказать, образ жизни. Писатель постоянно раздираем противоречиями, хотя и стремится к гармонии; жаждет понимания, однако нередко остается непонятым современниками; он втайне мечтает о «покое и воле», но находит их только в «буре», не умея останавливаться на достигнутом и даже боясь любой остановки «благодушества». И вот один борец за всеобщее счастье, за установление справедливости на земле, переживший когда-то
Как уже отмечалось не одним критиком, талантливому писателю дано увидеть и показать даже больше, чем сам он предполагает или знает. Так и Евгению Замятину, основным врагом которого, по его же утверждению, была и будет энтропия духа, удалось заметить, что дело, которому он служит, слишком велико для человеческой невсеохватной мысли, что результаты
Оторвавшись на мгновение от картины прекрасного будущего для «всех», Замятин, а вслед за ним еще многие и многие писатели, попробовал спроецировать это прекрасное будущее на единичного его представителя. И по старой русской литературной традиции сделал героем своего романа человека, а не целое дружное сообщество людей, как того требовала новая революционная поэтика. В эпоху массовости в литературе и жизни писатель закономерно вспомнил о человеке, без истории жизни которого, ставшей стержнем романа, произведение, по мнению О. Мандельштама, теряет всякий смысл. Неугодный взгляд на мир «несговорчивого» писателя привел к созданию неугодного романа, в центре которого значимость одного человека вдруг противопоставили всему миру.
Своеобразие же данного конфликта, не нового для насыщенной нравственно-психологической проблематикой русской литературы, состоит в особенностях противостоящих сторон: утопически прекрасное, исконно желаемое общество, обретенный земной рай и обыкновенный, заурядный представитель «осчастливленного» народа.
Абстракции будущих миров, так прекрасно изображенные в традиционных утопиях, нашли себя в романе Е. Замятина. Писатель, подобно своему «учителю» Ф. М. Достоевскому, и не собирался перечить глашатаям новоприобретенного Эдема, где всем хватает пищи и крова, где не надо трудиться в поте лица, добывая хлеб свой насущный, где люди прозрачно-чисты, где нет места лжи и зависти… Однако, ставя в центре произведения отдельного представителя облагодетельствованной расы, писатель невольно превратил произведение о лучшем обществе в произведение о жизни человека этого нового общества.
От демонстрации правильного социального устройства «сторонним наблюдателем» он перешел к частным впечатлениям индивида, живущего по новым законам совершенного государства.
Мир антиутопии Замятина стерильно прекрасен: прозрачные, стеклянные дома, прямые улицы-проспекты, нефтяная пища, чистота и порядок рационального бытия, отгороженного от неправильностей и неточностей природы Зеленой Стеной, радуют глаз не только повествователя, но и читателя. Сам рассказчик, Д-503, благонадежный представитель новой эпохи, талантливый математик и… обыкновенный, ничем не выдающийся человек. Он прекрасно существует в данном мире, вполне доволен своей жизнью и, более того, готов нести все достижения современного ему общества мирам, возможно, не достигшим такого идеального уровня развития.
Мы пока имеем дело с «нумером» , не ощутившим себя человеком. Конфликт антиутопии завязывается тогда, когда в герое, рационально мыслящем существе, возникают иррациональные, собственно человеческие чувства, просчитать и предвидеть которые оказалось невозможно даже умнейшему нумеру Д-503. Незнакомое до этого чувство — любовь — пробуждает в герое-конформисте сознание внутреннего человека, до сих пор дремавшее, заглушенное в нем, включающее в себя противозаконную и опасную фантазию, жажду уединения, ненужное в новом обществе стремление к самопознанию и самообъяснению и, самое ужасное, желание свободы. Теперь врач, занятый профилактикой отклонений нумеров, ставит Д-503 диагноз: «Плохо ваше дело!
По-видимому, у вас появилась душа». Итак, неожиданно проснувшееся чувство помогло герою собрать воедино некогда специально разомкнутые составляющие человеческой природы — душу, ум и тело. Теперь уж он никогда не сможет целиком отдаться обществу, он непознаваем для «всех» именно из-за наличия «непрозрачного» элемента — души.
Герой постепенно ощущает свое «Я», обретая природную память: он узнает тайну своего появления на свет, радость встречи с произведениями свободной культуры, необыкновенный вкус вольной природы, как вкус собственного единоличного величия, он узнает боль ревности и радость от этой боли. И Д-503 готов уже на муки и смерть, лишь бы оставаться свободным и любимым.
Но гонимый человек в мире антиутопии не в состоянии, как правило, изменить своей участи, и Д-503 обречен. Особенностью конфликта в романе Е. Замятина оказывается то, что окончательное развенчание мятежника вкладывается в руки его Любви. В мире «Мы» одна утопия выступает против другой — утопия Единого Государства, тоталитарного режима, машинно-конвейерно — го бытия сменяется утопией партии «Мефи», ратующей фактически за освобождение животной сущности людей. Любовь, намеренно возбуждаемая в Д-503 мятежной героиней 1-330, оказывается оружием в руках члена партии, стремящегося к покорению и подчинению, нужного для воплощения партийной идеи в жизнь нумера. Для нее влюбленный лишь Строитель Интеграла, и он опять, уже в другом сообществе, не смог обрести собственного имени, а получил вместо числа дескрипцию, а по Замятину, и числа и дескрипции — признак разложения человека.
Д-503, как и любой другой герой антиутопии, не побежден окончательно, пока не допустит лживые идеи о всеобщем счастье в свою непрозрачную душу. А потому слова старой доносчицы Ю и даже Благодетеля, раскрывающие «притворство» и тайные замыслы I, вновь обретшему себя человеку практически безразличны. Он покоряется окончательно лишь тогда, когда одновременно включаются в его существе обе половины — душа, растерзанная ревностью и разочарованием в возлюбленной, и интеллект, постигший бесконечность мира и тем самым опровергший основу Единого Государства. Так происходит окончательное развенчание обеих утопий романа: механистического, тоталитарного подавления и уничтожения природного, архаичного, доличностного.
Все это рычаги одной машины, обе системы исходят из одной философской категории, из одной концепции мира, являясь только разными ее полюсами. Счастье и свобода в соединении их, а не в разобщении, но это в безысходном мире антиутопий недостижимо.
На тему: Своеобразие конфликта в романе Замятина «Мы»