Развитие русской литературы конца ХХ века
Последнее тридцатилетие XX в. оказалось совершенно непохожим на предшествующее время. В нем ясно различаются три периода: советский, перестроечный, носивший переходный характер, и постсоветский. В стране произошли принципиальные общественно-политические и экономические изменения. И хотя литературный процесс развивается по своим законам, полностью отрицать влияние на него внешних обстоятельств нельзя.
Время с конца 1960-х и до 1985 г. принято считать застойным. Но если процессы стагнации поразили политику и экономику, то словесность они,
Современная словесность представлена множеством талантливых писателей, поэтов, драматургов, создавших немало произведений, которым уготована долгая жизнь в искусстве. По богатству творческих индивидуальностей, широте тематического репертуара, разнообразию художественных приемов литература этого времени сопоставима разве что с литературой
Нашему случаю соответствует второе: «Относящийся к настоящему, текущему времени, к настоящей данной эпохе». Продолжительность эпохи в литературе определяется особенностями художественного процесса и исторического времени. Начало и конец такой эпохи связываются с зарождением, развитием и угасанием конкретных явлений и тенденций в этой области.
Сегодня явно переоценивают значение эпохи, которая предшествовала современной, эпохи «оттепели». Ее подчас объявляют чуть ли не ренессансом русской литературы, пришедшим на смену мрачной ночи культа. Действительно, расстреливать писателей перестали, ослабли цензурные ограничения, была разрешена публикация книг И. Бунина, И. Бабеля и некоторых других авторов, открылись новые журналы. Общая обстановка в литературе явно изменилась к лучшему.
Но нельзя забывать, что во время «оттепели» травили Б. Пастернака и В. Дудинцева, громили «Литературную Москву» и «Тарусские страницы». На «встречах» в Кремле генсек в лучших традициях недавнего прошлого поучал художников, о чем и как им писать, какие фильмы нужны, а какие нет, и т. п.
Тем не менее расцвет литературы на современном этапе был бы невозможен без той кратковременной передышки. И хотя новые времена начались с очередного «похолодания», возврат к прошлому оказался невозможен. Его уже не смогли реанимировать ни громкие судебные процессы над И. Бродским, А. Синявским, Ю. Даниэлем, ни разгром «Нового мира» и «Метрополя», ни исключения из Союза писателей, ни тирания Главлита. Даже очередная волна вынужденной писательской эмиграции, «разрешенной» или организованной властями, не дала ожидаемого эффекта. В отличие от памятных лет, когда читатель был полностью изолирован от «крамольных» произведений железным занавесом и системой непроницаемых цензурных заглушек, возник андеграунд, который через десятилетия полного молчания как бы принял эстафету от обэриутов 1920-х годов и «молодежной» прозы 1960-х, появился самиздат, позволивший хотя бы какой-то части читателей быть в курсе литературных новинок.
Перепечатываемые на машинках, переписываемые от руки по частям и главам «Раковый корпус» или «Остров Крым» распространялись между доверенными людьми и «проглатывались» ночами. Тонкий ручеек запрещенной литературы просачивался через таможни на государственных границах. Зарубежные издательства тоже делали свое дело вкупе с разными «голосами».
Однако непохожесть литературного процесса 1970 — 1990-х годов на предшествующие периоды заключается не только во внешних обстоятельствах его развития. Начиная с 1970-х годов определяющим фактором становится не привычная смена литературных направлений, течений, школ и т. п., а эволюция творческого сознания художника. Последнее литературное направление — соцреализм — в эти годы свое существование прекратило, и в дело вступили иные подходы и оценки.
Сила инерции, правда, еще велика, и писателей по-прежнему пытаются «сколачивать» в группы: соцреалисты, концептуалисты, постмодернисты и т. п. Однако стоит внимательно приглядеться, скажем, к постмодернистам А. Битову и В. Пелевину, и мы убедимся, что различий между ними гораздо больше, чем сходства. Ко второй половине 1980-х годов, когда был провозглашен курс на перестройку, уже многое было сделано по возвращению в литературу забытых и полузабытых имен. Искусство вновь обрело краски и звуки, способность к полноценному художественному видению прошлого и настоящего.
С одной стороны, в официальной, печатавшейся литературе продолжал функционировать социалистический реализм, очевидным образом расколовшийся на две ветви. Самые худшие традиции литературы 1940 — 1950-х годов продолжила так называемая «секретарская» литература. Пользуясь своим служебным положением, секретари Союза писателей — Г. Марков, А. Чаковский, В. Кожевников и др. — буквально наводнили книжный рынок своими объемистыми сочинениями, большинство из которых находилось за рамками искусства и служило исключительно целям партийной пропаганды.
В более или менее «облагороженном» виде социалистический реализм представал в произведениях В. Липатова, М. Колесникова, Ю. Бондарева, А. Гельмана, И. Дворецкого, Г. Бокарева, Е. Исаева, В. Федорова и др.
С другой стороны, в андеграунде все настойчивее и чаще стали звучать слова — соц-арт, поп-арт, концептуализм, постмодернизм. Появились писатели и произведения, полностью отвергавшие основополагающий соцреалистический принцип ангажированности художественного творчества. А начиналось все в Лианозово на северной окраине Москвы, где нашла себе приют группа молодых поэтов и живописцев, получившая название Лианозовской школы. В рамках неоавангардизма заявил о себе и СМОГ — В. Алейников, Л. Губанов, Ю. Кублановский, Саша Соколов. Появились и первые прозаические произведения, не укладывавшиеся в привычные представления о художественной литературе.
Находясь в заключении, Андрей Синявский написал свои знаменитые «Прогулки с Пушкиным». На рубеже 1960 — 1970-х годов создали оригинальные книги ранее малоизвестные Вен. Ерофеев и А. Битов.
Развитие русской литературы конца ХХ века