Характер в литературе и его развитие
Характер. Xарактер в литературе — это определенность образа: индивидуальная, социальная, историческая, национальная и т. д. Характерным бывает поступок, пейзаж, образ мыслей. Но прежде всего говорят о характере персонажа. Это некий комплекс существенных черт, который отличает данный персонаж от других, а порой и одна преобладающая черта.
Слово «характер» в поэтику ввел Аристотель: это то, «что заставляет нас называть действующие лица какими-нибудь», «то, что обнаруживает склонность… поэтому не имеют характера те речи, в которых
Разные виды характерности сменяли друг друга в истории. Древние характеры лишь внешне похожи на современные. Неподготовленный читатель при восприятии осовременивает их, вкладывает в них то, чего в них нет.
В античных комедиях характеры вроде масок, надетых на актеров: господствует одна «страсть». А в героях вроде Ахилла, Агамемнона, Одиссея могут совмещаться
Личности нет у детей до 13-14 лет, их внутренний мир неустойчив, они готовы подражать кому угодно. Древние греки -«нормальные дети» . Они не имели такого личностного качества, как совесть. Наказаний, презрения боялись, но терзаний Раскольникова не понял бы ни один древний грек.
Личность появляется с христианством. Христос — первый личностный Бог, Богочеловек, так сказать, со своим характером. Теперь душа — не просто двигатель тела, а самое главное в человеке. Античное искусство телесно, средневековое — духовно.
Человек внутренне ответствен за свои поступки. Но в мире он занимает ничтожное место. Если центр вселенной — Бог, а не человек. то личность представляет интерес скорее для Бога, чем для мира сего: ценность человека определяется не внутренними достоинствами личности, а вассальной и религиозной верностью, доказываемой практическими делами. Роланд — упрямец и задавака, виновный в гибели многих воинов, но он храбр и верен Карлу — этого довольно для славы. Еще нет национальных характеров: в Средневековье басурман — иноверец.
Тристан и Изольда путешествуют по разным странам, западноевропейские рыцари сталкиваются с маврами, витязи Игоря — с половцами, в поэме Руставели крепко дружат индиец Тариэл, араб Автандил и турок Фридон, и никому из них не нужен толмач, никто не удивляется «заграничным» одеждам, обычаям и т. д.: мол, человек, в сущности, везде один и тот же.
В средние века земная жизнь особой ценности не представляет. Ренессанс принес антропоцентризм, светскую картину мира. Человек стал в центр его. Xарактер теперь сам. без божественного опосредования, прямо отражал богатство и буйство действительности. Xарактеры героев Рабле, Шекспира, Сервантеса передают практически все, на что, по мысли писателей, был и будет способен человек, причем в самых заостренных формах. Призванные воплощать все общечеловеческое, они складывались из еще более противоположных черт. чем их античные предшественники.
Но это личности, противоречивые единства. Мы сразу представляем себе определенный характер при одном имени: Дон Кихот. А ведь он то трагичен, то смешон, то мудр, то нелеп.
Санчо Панса — то достойный спутник сумасшедшего рыцаря, глупец, то мудрый правитель; то низменный и жадный мужлан, то человек большого внутреннего благородства…
С таким пониманием гуманизма и всечеловечности не мог примириться рационализм классицистов. Ориентация — на «классические», античные образны. Однако герои — личности, притом гораздо более определенные, чем средневековые и возрожденческие. Возникли социальные характеристики: благородство у дворян, скупость у мещан, лицемерие у клерикалов.
Прямолинейно, «грубо», но уже шаг вперед. И для сцены удобно, сразу ясна обстановка, зритель может сосредоточиться на развитии идеи.
Классицизм видел ценность личности в служении обществу. А если общество утратило прежние, хотя бы иллюзорно высокие, идеалы? Пушкин написал: «Мы рождены для вдохновенья,/ Для звуков сладких и молитв», — потому что не хотел служить обществу «самодержавия, православия и народности». До него романтики отвергли общество, начавшее обуржуазиваться, но заодно с ним и вообще всякое общество. Между ним и человеком нет гармонии.
Самоценная личность романтиков выше всего мира, создает собственный «мир иной» — мир грезы или прошлого, в котором люди были сильны и свободолюбивы: «Да, были люди в наше время… » . «Мир иной… » Значит, мир не един? Оставалось спустить «иные миры» на землю и связать их закономерной связью исторического развития социальной жизни, чтобы возник социально-исторический реализм, в котором характер предстает как обусловленный обстоятельствами. Его сложность объяснена не «всечеловечески». Пьер Безухов, как и Дон Кихот, то смешон, то величествен, то умен, то глуп и неловок, но все это не от внезапных «переворачиваний» характера с одной стороны на другую, как бывало в литературе вплоть до эпохи Просвещения, а от его закономерного изменения. Здесь отражается и конкретная ситуация, и состояние общества в целом, и логика индивидуального характера.
Единство в многообразии — основной принцип характерологии и в социалистическом реализме. Обстоятельства гораздо больше благоприятствуют развитию личности, она находится в многообразных связях с другими личностями, а через них со всем миром и оттого сама потенциально богаче. Не забыта национальная характерность, но национальное в советской литературе неотрывно от «чувства великой общности» . Неповторимость, даже странность характеров, — пожалуйста: «чудики» Шукшина.
У Трифонова немало таких персонажей, которые, подобно ренессансным, совмещают противоположные качества: скажем, одаренность и принципиальность с расхлябанностью, неприспособленностью и моральной нечистоплотностью, отсутствием элементарного такта. Похоже на механическую сумму черт. И все-таки на персонажи литературы Возрождения непохоже, и не только по теме: характеры даны в соответствующих обстоятельствах, главным персонажам под стать их партнеры…
Долгое время считалось, что характеры персонажей советской литературы — героические по преимуществу. Понадобились характеры-открытия, чтобы признать современную действительность более многообразной: Иван Африканович у В. Белова, деревенские старухи у В. Распутина, Устинов у С. Залыгина, Дмитриевы и Лукьяновы в повести «Обмен» Трифонова и др. Сам героический характер был переосмыслен: традиционный, «результативный» подвиг для героя не всегда обязателен. Учитель Мороз, Сотников, лейтенант Ивановский у В. Быкова — те неизвестные герои, которые одержали моральную победу. Акцент в литературе все более переносится с действия на характер как таковой.
Люди теперь нередко интересуют людей сами по себе, вне прямой связи с их делами, и опыт Ч. Айтматова, В. Астафьева, В. Распутина здесь особенно показателен. Гуманистический пафос резко противополагает социалистический реализм искусству модернизма, где люди людей не интересуют, а характеры превращаются в «подпорки» для сюжета или неперсонифицированного потока сознания.
Характер в литературе и его развитие