Хуан Рамон Хименес
Хуан Рамон Хименес родился в небольшом андалузском городке Могере. Сюда же он неизменно возвращался из столицы и недолгих путешествий по Франции. Жизнь его небогата событиями, но полна напряженного, непрерывного поэтического труда.
За полвека творческой деятельности он опубликовал более двадцати стихотворных сборников, множество прозаических произведений и литературно-критических трудов.
К тому же свою работу над стихами он называл «творчеством в развитии»: многие произведения он переделывал десятки раз.
Хименесу не было
В поисках Истины-Красоты
Субъективизм — одна из важнейших особенностей ранней поэзии Хименеса.
После наивной и по-юношески безыскусной поэзии ранних сборников приходит пора, когда поэт, жадно впитывая чувственную красоту, облекает ее во все более многоцветные образы и мелодические строки. Необычайная музыкальность стихов — одна из важнейших особенностей поэзии Хименеса этого периода; «музыка слов, стиха, идей», как выразился Анхель Вальбуэна Прат,- «музыкальность более внутренняя, чем внешняя», и потому отлично сочетавшаяся с импрессионистским пристрастием к цветовым впечатлениям. В некоторых книгах эти качества даже излишне акцентированы.
Так, например, о сборнике «Весенние баллады» Хименес позднее сам писал: «Эти баллады несколько поверхностны — в них больше музыки губ, чем музыки души». Но в лучших стихотворениях этого периода на первый план выступает именно «музыка души», поиски редкой в окружающем мире, но тем более дорогой поэту гармонии его поэтического мироощущения с реальностью. Не случайно Хименес всегда решительно опровергал критиков, утверждавших, что он искал прибежища от земных бурь в «башне из слоновой кости». К моменту, когда его поэзия обрела черты законченности, зрелости, Хименес сформулировал девиз своего творчества: «Etica estetica». Своеобразие этого девиза в том, что каждое слово, его составляющее, может быть и прилагательным, и существительным, определением и определяемым.
Но как ни расшифровывать его — «этическая эстетика» или «эстетическая этика», в любом случае он предполагает выход за пред^.:ы прекрасной формы, серьезное и уважительное отношение к жизни, источнику поэзии и, следовательно, «музыки души». Подтверждением этого стала, например, прозаическая книга «Платеро и я» , недаром носящая подзаголовок «Андалузская элегия». Это необыкновенно поэтический рассказ о «друге» Хуана Рамона Хименеса ослике Платеро, а заодно и повествование о родном крае, о простых людях и’ маленьких событиях маленького городка Андалузии.
Точно так же и в зрелых стихах Хименеса за богатством красок и звуков таится редкий дар заинтересованного наблюдателя, обнаруживающего в самых простых и знакомых всем явлениях внешнего мира неожиданные связи, неведомые грани. Сам Хуан Рамон Хименес позднее подчеркивал, однако, что все эти произведения первого периода были лишь прелюдией к «истинной» поэзии. Уже «Духовные сонеты» представляют новый период творчества Хименеса, к которому относятся книги «Дневник поэта-молодожена» , «Вечности», «Камень и небо» , «Красота» и др.
Основной смысл поворота в своем творчестве поэт определил как поиски «чистой поэтической сущности». В предисловии к сборнику «Дневник поэта-молодожена» Хименес писал: «Надо не искать новые пути, не идти вперед, а углубляться; постоянное углубление все того же». В поэзии следует максимально избегать описания внешнего мира, чувств, вообще описательности; надо стремиться к максимально простому, непосредственному и возможно более точному выражению мысли. «Под простым,- разъяснял поэт, — я разумею то, чего достигаю наименьшими ухищрениями, а под непосредственным — достигнутое без всякого усилия».
Предельная простота, прозрачная ясность, безыскусность действительно прочно вошли в поэзию Хи-менеса с конца второго десятилетия. Стихи обретают предельную» лаконичность, афористичность; поэт почти полностью отказывается от точной рифмы, излюбленными формами, в которые отливается теперь его мысль, становятся народный романсовый стих, традиционные размеры классической испанской поэзии, представленные в «кансьонеро». Однако поиски «чистой поэтической сущности» отнюдь не ограничиваются только формой. «Углубляться» значит для поэта «объяснить» эволюция поэзии Хименеса от наблюдения к прояснению сути и есть смысл перелома, обозначившегося в его творчестве.
Объяснить смысл явления поэт стремится, освободив его внутреннюю сущность от всего случайного, внешнего, наносного. Поэт восклицает:
Дай мне, разум, точное имя каждой вещи!
И пусть мое слово
Превратится в нее, сотворенную заново мной.
Как реализует эту программу Хименес, можно проследить на следующем примере. Еще в сборнике «Стихи», в стихотворении «Ноктюрн» , описывая пустынный ночной сад, поэт говорил: «Деревья неподвижны, и так робок их покой, что, недвижимые, они кажутся более живыми, чем тогда, когда колышутся ветви». Позднее, при переиздании стихотворения, Хименес заменил в общем случайное в этом контексте слово «робок» на «человечен» ; строфа сразу приобрела гораздо более живое содержание. Но и здесь дело идет лишь об уподоблении деревьев людям. Двадцать лет спустя Хименес пишет стихотворение «Деревья-люди» . Лирический герой проникает в вечерний парк: «…деревом стал меж деревьев, и услышал их разговор».
Настал рассвет, он двинулся к реке, но…
Я услышал их добрый шепот…
И не смог я предать деревья,
Что поверили вдруг в меня.
Знает полночная тишина,
Как я с ними беседовал допоздна.
Былое уподобление не просто разрослось в целое стихотворение, изменился его философский подтекст: для зрелого Хименеса нет границ между природой и человеком, между «живым» и «неживым». Утверждение единства всего сущего — такова идейная доминанта поэзии Хименеса зрелого периода.
Наиболее полное воплощение эти идеи получили уже в стихах, написанных в последние десятилетия его жизни.
(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)Хуан Рамон Хименес