Журнальная сатира и мемуары Фонвизина
Политические взгляды Фонвизина наиболее четко сформулированы им в работе «Рассуждение о непременных государственных законах». Это произведение, написанное в конце 70-х годов XVIII в., было задумано как вступление к проекту «Фундаментальных прав, не применяемых на все времена никакою властью», составленному братьями Н. И. и П. И. Паниными. Обе работы носят боевой, наступательный характер. Речь в них идет о необходимости ограничения самодержавной власти.
Н. И. Панин был одним из воспитателей наследника престола Павла Петровича, в котором
По своим общественным взглядам Фонвизин — монархист, но вместе с тем яростный противник бесконтрольной, самодержавной власти. Он глубоко возмущен царящим в России деспотизмом. «…Где произвол одного,- пишет он,- есть закон верховный, тамо прочная общая связь и существовать не может; есть государство, но нет отечества, есть подданные, но нет граждан…». Страшным злом для России Фонвизин считал фаворитов, или, как он их называет, «любимцев государевых», особенно усиливших свое влияние при дворе русских императриц. «Тут подданные,- указывает он,- порабощены государю,
Некоторые места «Рассуждения» метят непосредственно в Потемкина, который, по словам Фонвизина, «в самых царских чертогах водрузил знамя беззакония и нечестия…».
Не выступая против крепостного права, Фонвизин вместе с тем с горечью говорит о бедственном положении крепостного крестьянства, о его полном бесправии. Россия, замечает он, является таким государством, «где люди составляют собственность людей, где человек одного состояния имеет право быть вместе истцом и судьею над человеком другого состояния…»
Не сочувствуя Пугачевскому восстанию, Фонвизин в то же время понимает, что главными виновниками крестьянского возмущения были правительство и дворяне. Поэтому он считает своим долгом напомнить о возможности его повторения. «Мужик,- пишет он,- одним человеческим видом от скота отличающийся» может привести государство «в несколько часов на самый край конечного разрушения и гибели». Выход из бедственного положения, в котором находится общество, Фонвизин видит в добровольном ограничении правительством своего и дворянского произвола и в закреплении этого решения в соответствующих законах. «Просвещенный и добродетельный монарх…- заявляет он,- начинает великое свое служение немедленным ограждением общения безопасности посредством законов непреложных».
При жизни Фонвизина его проект не был напечатан, но он получил распространение в рукописном виде и пользовался большой популярностью среди декабристов, а в 1861 г. был опубликован Герценом в одном из его заграничных изданий.
В том же 1783 г., в котором появилась первая публикация «Недоросля», Фонвизин печатает в журнале «Собеседник любителей российского слова» ряд сатирических произведений в прозе. Чаще всего автор использует в них форму пародий на высокие литературные жанры или же на официальные документы. В «Челобитной российской Минерве от российских писателей» пародируется жанр прошения.
В «Поучении, говорением в Духов день иереем Василием в селе П» — жанр церковной проповеди.
Интересен «Опыт российского сословника», т. е. словарь синонимов, где в качестве пояснения близких по смыслу слов автор выбирает примеры на злобу дня, почерпнутые из социальной и административной области. Так, к словам обманывать, проманивать, проводить Фонвизин делает следующие примечания: «Проманивать есть больших бояр искусство», «Стряпчие обыкновенно проводят челобитчиков». О слове сумасброд сказано: «Сумасброд весьма опасен, когда в силе. Синонимам низкий, подлый сопутствует чисто просветительское размышление: «В низком состоянии можно иметь благородную душу, равно как и весьма большой барин может быть весьма подлый человек».
По поводу слова чин сказано: «Есть большие чины, в которых нет никакой нужды иметь больших достоинств, а достигают до них иногда одной знатностью породы, которая есть самое меньшее из человеческих достоинств».
В последние годы жизни, по примеру Жан-Жака Руссо, автора «Исповеди», Фонвизин начал писать мемуары, которым дал название «Чистосердечное признание в делах моих и помышлениях». Они должны были, по словам писателя, состоять из четырех разделов, знаменующих историю его духовного развития: «младенчество», «юношество», «совершенный возраст» и «приближающаяся старость».
Содержание мемуаров оставляет двойственное впечатление. С одной стороны, в нем звучит покаянная нота. Фонвизин с горечью признается в юношеских «кощунствах» по отношению к религии, с сожалением вспоминает об «острых словах», из-за которых он нажил множество врагов. Все это Фонвизин расценивает как грехи молодости, как плоды неопытного, самонадеянного ума. Исповедальный характер этих размышлений усиливается эпиграфами к каждой главе, взятыми из Священного писания.
Покаянные мысли Фонвизина были вызваны двумя причинами. В 1785 г. его разбил паралич. Свою болезнь писатель склонен был расценивать как божие наказание за юношеское вольнодумство.
На настроение Фонвизина могли повлиять также и правительственные репрессии, обрушившиеся на писателей в 1790-1792 гг. в связи с революцией во Франции.
Но есть в воспоминаниях и другие страницы, воскрешающие интересные, подчас забавные события из жизни писателя. К ним, например, относится описание экзамена по латинскому языку в университетском пансионе. Накануне этого дня учитель пришел в класс в кафтане, имевшем пять пуговиц, и в камзоле с четырьмя пуговицами.
Эти пуговицы, пояснил он ученикам, «суть стражи вашей и моей чести: ибо на кафтане значат пять склонений, а на камзоле четыре спряжения… Когда станут спрашивать… тогда примечайте, за которую пуговицу я возьмусь… и никогда ошибки не сделаете»
С большим воодушевлением рассказывает Фонвизин о встрече с Ломоносовым, о первом посещении петербургского театра, который привел его, тогда еще мальчика, в неописуемый восторг, о знакомстве с лучшими артистами того времени — Волковым, Шумским, Дмитревским. С нескрываемой гордостью пишет Фонвизин об успехе первой своей комедии «Бригадир». Сначала автор читал ее знакомым, читал, вживаясь в каждый характер пьесы. «Я… имел дар,- указывает он,- принимать на себя лицо и говорить голосом весьма многих людей». Слухи о комедии дошли до императорского двора, и Фонвизин был приглашен во дворец, где читал ее сначала Екатерине II, а затем — Павлу.
Среди слушателей был и граф Н. И. Панин, сделавший ряд интересных замечаний о языке и образах «Бригадира».
Смерть помешала Фонвизину довести свои воспоминания до конца, но и в незавершенном виде они остаются одним из лучших образцов мемуарной литературы XVIII в.
Журнальная сатира и мемуары Фонвизина