Литературно-эстетичная ориентация Украины: взгляд Сергея Жадана
Возрождение отечественной культуры в начале прошлого столетия сделало актуальной проблему ее эстетичной ориентации. Географическая, политическая и ментальная зональность Украины послужила причиной того, что эти поиски были направлены вдоль вектора » Восток-Запад». Самым влиятельным учением 1920-х годов была теория «азиатского ренессанса» Николая Волнового, который вслед за немецким философом Освальдом Шпенглером декларировал исчерпанность духовного потенциала Европы и будущий культурный подъем азиатских стран.
На сегодня
Ряд критиков утверждал, что «… возражение «загопачения» украинской культуры и концепция «азиатского ренессанса» является органической частью видения художника, где Запад аттестован как не гнилой или гниющий, а «сгнившая» Европа, пространство духовной пустоты, массовой культуры и духовной приземленности. Вместе с тем образ Востока, чаще всего воплощенный в образе Китая, прочитывается как
Странствие сквозь села и города. Ночевки в степях и покоях. Пусть отсутствует цель — Отсутствие ее успокаивает. Следы чертовские и лошадиные Вели нас в какое-то заблуждение. Плыли в степях украинских Синие китайские туманы.
И чары соблазнов — что поделаешь — Мы имели к ним охоту. Ложились на полумглу Европы Розовые рассветы Востока.
Тем не менее, в проблеме литературной ориентации Украины не менее значащим является внутренний аспект: сама способность народа к выбору своего пути. Как отмечает Анна Белая, «Украина — это… обреченность быть причастным к банальному миру… а ощущать свою обреченность является состоянием и чтимым признаком ментальности. Границы, границы, пороги — один из любимейший поэтических рядов С. Жадана.
Ряд символизирует стремление дороги, движения и невозможность переступить через собственную пассивно-консервативную этнопсихологическую ограниченность…
Ощущение дороги, тем не менее, прогнозирует конечную остановку. Дорога, прочитываем, предусматривает смерть, а не Европу. Украина — это недо-страна, пространство несовершенства.
Персонажи, которые стремятся преодолеть реальные границы, границы… и смертью не годные их постирать». Критическая струя относительно украинского характера в поэзии Жадана настолько напряженная, что дала возможность некоторым комментаторам увидеть в сборнике «Баллады о войне и восстановлении» чуть ли не «антиукраинскую» направленность. Тем не менее, в самых новых поэзиях художник, вместо сетования на ментальные проблемы украинцев, акцентирует способность к неподдельной любви как главную конструктивную силу:
…страна, в которой я живу, возможно, именно поэтому и не развалилась, что в ней еще несколько человек любят друг друга — без истерики и презервативов, просто переговариваются какими-то словами, встречаются где-то на улице.
Выбор «пути» украинской культуры происходит на трех уровнях: нация, поколение, личность. Перед украинским этносом этот вопрос возникает в виде трагической дилеммы «патриотизм/эмиграция», где верность нации — тяжелый крест, а эмиграция толкуется как измена Родине, «И надежно скрытые золотые червонцы, которые тянули на дно, сводя на нет твое влечение вырваться за границы Отчизны» , абсурдная попытка противостоять судьбе, аналог самоубийства или нонсенс для внутренне свободного человека. Поэт выступает спикером поколения, ощущая его сумасшедшее старание найти смысл жизни и возможность самопосвящения в равнодушном мире, самодельную героику «революции», «войны» , стремление к великим свершениям в «десятый год революции» , выдвижение социалистических или исламских экстремистов как романтизированный пример политической воли.
Личность — лирический герой — проходит эволюцию от неформального политического идеолога к собственно писателю. Для него этот выбор заключается в необходимости определиться не с географическими, а с духовными границами своего существования, найти свое назначение и свободу. Для художника, литератора — это, прежде всего возможность свободного творчества: «- Слушай, — спросил я, когда пиво уже заканчивалось и Рыжий так же закончил рассказ об одной своей персональной выставке в 70-е в Ирландии, — а почему ты не вернулся на родину? — Знаешь, — он поставил стакан на стол, — я думал возвращаться. Но в какой-то момент постиг, что это не будет возвращение, это будет новая эмиграция. Я, вообще, не космополит, однако понял здесь такую вещь — на самом деле пространство не делится на свой или чужой, пространство бывает или свободным, или замкнутым, понимаешь?
Мне на самом деле… все равно где я живу, главное — как я живу.
А здесь я живу так, как мне хочется» . Спасение от культурной ассимиляции поэт усматривает в наличии памяти: политической, эстетичной, исторической, общественной, личной. Память поколения для него — течение сознания, воспоминания-фантазии и ощущение «духа времени». Историческая память является признаком личности, творца, гражданина. «В теплой, искренней интонации Сергей Жадан с любовью создает каталог памяти, куда входят знакомые с детства городские виды с музеем хлама советского быта.
И реалии прошлого вызывают уже благодарность и уважение, а не пренебрежительно-ироническое пренебрежение, как в некоторых ранних произведениях.
Так как там — в глубине истории — происходит таинство сыновьей любви, которая дает силы и воодушевление жить сейчас» . Таким образом, Сергей Жадан, один из ярчайших представителей «девяностиков», призывает к литературно-эстетичной ориентации восточнее как к источнику религийно-творческого потенциала — силы построения новейшего мира, обнаруживая отношение к теории «азиатского ренессанса», а итак, к мощной традиции украинской литературы.
«Революционный», кое в чем провокационный характер деятельности и мышления наиболее молодых литераторов объясняется ощущением литературной жизни как живого организма, когда сегодня же возможно все коренным образом изменить. В том и преимущество литпроцесса-события, что его участники — живые писатели — еще не превратились на дорогой сердцу архивиста препаративный материал.
Литературно-эстетичная ориентация Украины: взгляд Сергея Жадана