Специфика постколониальной литературы и творчество Рушди
Распространение английского языка оказалось тесным образом связано с возникновением феномена постколониальной культуры и постколониальной литературы. В результате распада империй во второй половине ХХ в. на карте мира появилось множество независимых государств, возникших на месте бывших колоний. Постколониальная культура — культура, сложившаяся в бывших колониях, вобравшая в себя элементы культуры колонизаторов и порабощенных ими народов, обладает свойством гибридности. В рамках ПК пространства две культуры подвергаются активному
Неоднозначностью характеризуется термин «постколониальная литература»: 1. «Взятый буквально, термин «постколониальная литература», очевидно, означает литературу, созданную людьми из стран, которые раньше были колониями других народов» 2. Несколько позже появляется концепция постколониальной литературы как одного из направлений литературы колонизаторов, которая также оказывает влияние на другие направления данной национальной литературы.
Влияние культуры покоренной страны на культуру и литературу колонизаторов может быть различным. Во-первых, эта литература
Не будет преувеличением утверждение о том, что постколониальная литература — явление, возникновение которого связано с конкретными историческими событиями второй половины ХХ в. Постколониальный роман наносит ощутимый удар по концепции культурного евроцентризма, расширяя сферу изображения литературы, привнося в произведения ранее закрытые для европейского читателя культурные нормы и традиции, а также давая им редкую возможность оценить себя со стороны.
Исторически термин «постколониальная литература» приходит на смену традиционным понятиям «литература Содружества» и «литература стран третьего мира». Очевидно, что последние два обозначения не пользуются популярностью в постколониальном дискурсе. Выражение «третий мир» с его коннотациями экономической отсталости и культурной провинциальности, по мнению постколониальных критиков, заведомо создает проблему репрезентации литератур соответствующих стран и способствует их интерпретации в рамках не всегда применимых эстетических категорий европейской традиции — «первого мира».
Что касается обозначения «литература Содружества», известный писатель и критик С. Рушди в своем эссе «Литературы Содружества не существует» отмечает его неадекватность, поскольку вместо рассмотрения единого литературного процесса оно экстраполирует в сферу литературоведения политико-экономическую ситуацию, закрепленную в понятии «Содружество», когда «английская» литература занимает положение центра, а якобы вторичной по отношению к ней литературной продукции колоний отводится роль периферии.72 С учетом масштабов мировой политики колониализма обозначение «постколониальная литература» может быть использовано очень широко и в пределе применимо к национальной литературе любой страны, имеющей колониальное прошлое.
Поэтому этот термин употребляется не столько для обозначения внутренне единого литературного явления, сколько для указания на корпус художественных произведений, к которым обращается постколониальная критика. В то же время не совсем корректно было бы утверждать, что постколониальные исследования «открывают» определенный пласт произведений; скорее, они применяют собственную методологию к достаточно широко известным текстам мировой англоязычной литературы, создавая на основе определенных критериев своего рода новый канон литературных деятелей, которые в первую очередь являются представителями соответствующих национальных литератур и чье творчество имеет традиции критической интерпретации вне постколониального дискурса, — канон, призванный продемонстрировать, что помимо британской и американской литературы существует значительный корпус художественных произведений на английском языке Наконец, еще одно употребление термина «постколониальная литература», пожалуй, более других приближает его к статусу самостоятельного литературного явления современности. Для характеристики этого явления представляется уместным привести высказывание известного британского литературоведа М. Брэдбери: «Самая яркая черта культуры последнего десятилетия — ее интернациональность, она вбирает в себя традиции других культур, прежде всего в силу того, что на первый план сейчас выдвинулись писатели-эмигранты из бывших колоний нашей некогда могучей империи.»84 В таком понимании постколониальная литература представлена авторами, происходящими из бывших колоний, но проживающими на территории «метрополий», прежде всего в Великобритании и США. Так, «фактом» современной британской литературы М. Брэдбери называет С.
Рушди, К. Исигуро, Т. Мо.85 Уникальность данного литературного явления состоит в том, что представляющие его писатели не могут быть однозначно отнесены к какой — то одной национальной литературе, и зачастую страны их происхождения оспаривают у метрополий право относить их к собственной культурной традиции. Принято считать, что «взрыв постколониальности» произошел в 1979, после выхода в свет книги Э. Саида «Ориентализм».
Дискурс ориентализма, согласно Саиду, представляет собой сложный комплекс знания-власти, выработанный на протяжении нескольких веков в европейской традиции относительно «Востока» и тесно связанный с колониальными практиками, синхронизированными, в конечном итоге, с ним. Контролируя процессы производства знания, страны «Запада» смогли выработать и навязать «Востоку» такой образ его идентичности, в которой ему изначально отводилось зависимое и подчиненное положение. Несмотря на чуть ли не всеобщее возмущение и развернутую критику книги Саида учеными-ориенталистами, она сразу же заняла место «культового текста» в П. И. Тем самым был задан основной вектор концептуального развития последних — объединение «высокой западной теории» и незападной реальности, причем такое объединение, которое давало бы возможность оборачивать теории «Запада» против его же властно-знаниевых стратегий. «Запад» превращается в П. И.
В объект рассмотрения, анализа и деконструкции. Третьим основателем П. И. стал Г. Бгабха.
В своих работах, собранных в книге «Локализации культуры», он сформулировал несколько идей, которые оказались стержневыми для понимания «постколониальности». Это идеи гибридности и различия — разнообразия. Являясь методологически и дисциплинарно гетерогенным, дискурс постколониальности объединен тематизацией и актуализацией разнообразных различаемых Инаковых, которым в западной традиции отказано в праве голоса, анализом опыта подчинения, а тем самым и колонизации, а также признанием современного интеллектуального состояния «постколониальным».
Формально слово «постколониальный» означает временной период — период «после колониализма», что обычно интерпретируется как «период после получения независимости той или иной страной или территорией». Это достижение независимости, как отмечала Л. Гандги, часто сопровождается «волей к забыванию» колониального прошлого, попыткой вместо истории подчинения выдвинуть на авансцену историю героического сопротивления или даже самодостаточный, замкнутый нарратив национального, в котором колонизатор или занимает маргинальное место, или вообще не существует. В этом контексте можно рассматривать как теоретическое сопротивление такого рода амнезии, как проект «вспоминания» и переосмысливания колониального прошлого, как реконструкцию всей амбивалентности взаимоотношений колонизатора и колонизированного, которые включают не только опыт подчинения и сопротивления, но и опыт взаимозависимости и симбиоза.
Термин «постколониальность» представляется временным маркером, который обозначает период и процесс деколонизации, дискурс, который сопровождает этот процесс. Таким образом «пост-«ориентирует вовсе не во времени: «пост-» означает определенную позицию, определенный ракурс видения, из которого опознаются и анализируются разноаспектные проблемы: протоколониальные, колониальные и после-колониальные. Приставка «пост-» играет роль жеста, с помощью которого очищается пространство для методологической рефлексии и теоретической критики, — пространство, до сих пор донельзя заполненное колониальными доминациями и номинациями, как и антиколониальной борьбой.
В связи с этим под постколониальностью обычно понимается определенное пространство субъектных позиций, в которых и из которых развертываются разноаспектные рефлексивно-критические проекты и программы, принципиально отличные как от направленных на колонизацию, так и продуцируемых с позиций уже колонизированных.
Специфика постколониальной литературы и творчество Рушди