Юродивый персонаж трагедии А. С. Пушкина «Борис Годунов»
Юродивый — центральный персонаж трагедии А. С. Пушкина » Борис Годунов » . Юродивыми на Руси называли блаженных, отказавшихся «Христа ради» от земных благ и ставших «печальниками» народными. Юродивые вели нищенский образ жизни, ходили в рубищах и обычно носили вериги. В период с XIV по XVI в. юродивые пользовались особым почитанием: многие из них были канонизированы как святые.
Им приписывали дар провидения, под маской безумия они бесстрашно обличали сильных мира. Известно, например, что юродивый Никола Салос встретил Ивана
Там же упоминается другой юродивый, который, «ходя по улицам нагой в жестокие морозы, торжественно злословил Бориса». Рассказ Карамзина о юродивых послужил Пушкину источником для создания своего образа юродивого.
В трагедии Ю., по имени Николка и по прозвищу Железный Колпак, появляется в одной лишь сцене: в семнадцатой картине — «Площадь перед собором в Москве».
Ю. повторяет то, что «уж не ново», о чем говорят все персонажи с первой сцены. Однако если в начале трагедии никто открыто «не смеет и напомнить о жребии несчастного младенца», то теперь обвинение произнесено прилюдно. Оно брошено в лицо Годунову. Для Бориса это действительно удар. Весть о Самозванце произвела в судьбе царя перелом, случайная встреча с Ю. приблизила катастрофу.
В системе образов трагедии существует сюжетная и символическая связь между Ю. и Пименом. Оба персонажа появляются единожды, активно в событиях не участвуют, лишены корыстных интересов. У них особая миссия — по словам В. М. Непомнящего, «миссия правды». Бориса мучает содеянное, но в его представлении это только «пятно единое» на совести, в остальном чистой.
Противники Годунова усматривают в произошедшем жребий — счастливый сперва для Бориса, а теперь для них. И только Пимен, а затем Ю. осознают всю меру «ужасного злодейства», совершенного в Угличе. Оттого-то «нельзя молиться за царя Ирода». Деяние сугубо историческое осознается как вневременной грех, равный преступлению Ирода.
Работая над образом Ю., Пушкин стремился к реалистической достоверности и исторической точности. Между тем еще в период сочинения трагедии вокруг Ю. образовалось поле аллюзийного напряжения. : слова о царе Ироде, «хотя не подлежат никаким толкам», могут быть неверно поняты публикой, не привыкшей, «чтобы каждый герой говорил своим языком».) В этом контексте возникает знаменитое признание Пушкина в том, что в трагедии, написанной «в хорошем духе» , он «никак не мог упрятать всех моих ушей под колпак Юродивого».
Созданный Пушкиным образ претерпел ряд изменений в опере М. П. Мусоргского «Борис Годунов» . Мусоргский почти дословно воспроизводит пушкинский текст. Однако между эпизодом с копеечкой и выходом Годунова звучит хор: «Хлеба!», исполненный горя и отчаяния. Тем самым сгущается трагическая атмосфера действия, устранен важный для Пушкина контрапункт «высокого» и «низкого», патетического и комического.
Ю. Мусоргского — бесспорный выразитель «мнения народного»: у Пушкина оно переменчиво и непостоянно. В трагедии Ю. ни о чем не пророчествует. В опере образ приобретает провиденциальное значение.
Поэтому Ю. появляется второй раз, в заключительной сцене, «Под Кремами». Он предсказывает «смутное время», льет слезы о душе православной: «Скоро враг придет, и настанет ночь. Горе, горе Руси тогда…» Плачем Ю. опера Мусоргского заканчивается.
Сцена с Ю. была исключена композитором из последней редакции оперы, ее пропустил Н. А. Римский-Корса-ков, когда заново оркестровал «Бориса Годунова». Впервые эта сцена вошла в представление оперы только в 1926 г. Первым исполнителем партии Ю. стал И. С. Козловский, создавший один из самых грандиозных образов русской оперной сцены. Эту партию певец исполнял в течение сорока с лишним лет.
Среди драматических актеров выделяется В. Н. Яхонтов, игравший сцену с Ю. на концертной эстраде.
Юродивый персонаж трагедии А. С. Пушкина «Борис Годунов»