Акмеизм на рубеже XIX и XX веков в русской литературе
Новый всплеск поэтического духа России связан со стремлением современников к обновлению страны, обновлению литературы и с разнообразными модернистскими течениями, как следствие, появившимися в это время. Они были очень разнообразными как по форме, так и по содержанию: от солидного, насчитывающего несколько поколений и несколько десятков лет символизма до еще только нарождающегося имажинизма, от пропагандирующего «мужественно твердый и ясный взгляд на жизнь» акмеизма до эпатирующего публику, развязного, иногда просто хулиганствующего
Великие поэты той эпохи, начиная в недрах модернистского течения, очень быстро вырастали из него, поражая талантом и многогранностью творчества. Так произошло с Блоком, Есениным, Маяковским, Гумилевым, Ахматовой, Цветаевой, Волошиным и т. д. Условно началом «серебряного века» принято считать 1892 год, когда идеолог и старейший участник движения символистов Дмитрий Мережковский прочитал доклад «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы». Так впервые символисты, а значит, и модернисты
Однако в 1910-е годы символизм как художественное течение переживает кризис.
Попытка символистов возгласить литературное движение и овладеть художественным сознанием эпохи потерпела неудачу. В предисловии к поэме «Возмездие» Блок писал: «…1900 год — это кризис символизма, о котором тогда очень много писали и говорили как в лагере символистов, так и в противоположном. В этом году явственно дали о себе знать направления, которые встали во враждебную позицию и к символизму, и друг к другу: акмеизм, эгофутуризм и первые начатки футуризма». В 1910 г. в «Обществе ревнителей художественного слова» после докладов Блока и Иванова, да и в среде символистов выявились явно несовместимые взгляды на сущность и цели современного искусства; отчетливо обнаружилась внутренняя мировоззренческая противоречивость символизма. Для «младосимволистов» поэтическое творчество стало религиозным и общественным действом.
Блок в это время переживал глубокий кризис мировоззрения.
Попытка Вяч. Иванова обосновать в докладе «Заветы символизма» символизм как существующее целостное мировоззрение оказалась безуспешной. Блок к 1912 г. порывает с Вяч. Ивановым, считая символизм уже несуществующей школой.
Оставаться в границах былых верований было нельзя, обосновать новое искусство на старой философско-эстетической почве оказалось невозможным. В среде поэтов, стремившихся вернуть поэзию к реальной жизни из мистических туманов символизма, возникает кружок «Цех поэтов» , во главе которого становятся Н. Гумилев, С. Городецкий. Членами «Цеха» были в основном начинающие поэты: А. Ахматова, Н. Бурлюк, Вас. Гиппиус, М. Зенкевич, Георгий Иванов, Е. Кузьмина-Караваева, М. Лозинский, О. Мандельштам, Вл.
Нарбут, П. Радимов.
Собрания «Цеха» посещали Н. Клюев и В. Хлебников. «Цех» начал издавать сборники стихов и небольшой ежемесячный журнал «Гиперборей». В 1912 г. на одном из собраний «Цеха» был решен вопрос об акмеизме как о новой поэтической школе. Названием этого течения подчеркивалась устремленность его приверженцев к новым вершинам искусства.
Основным органом акмеистов стал журнал «Аполлон» , в котором публиковались стихи участников «Цеха», статьи-манифесты Н. Гумилева и С. Городецкого. Новое течение в поэзии противопоставило себя символизму, который, по словам Гумилева, «закончил свой круг развития и теперь падает» или, как более категорично утверждал Городецкий, переживает «катастрофу».
Однако по существу «новое течение» вовсе не являлось антагонистическим по отношению к символизму. Претензии акмеистов оказались явно несостоятельными. Горький в своей статье «Разрушение личности» писал о «новейшей» литературе, резко порывающей с общественно-гуманистическими тенденциями «старой» литературы, для которой «типичны широкие концепции, стройные мировоззрения»: «Все тоньше и острее форма, все холоднее слово и беднее содержание, угасает искреннее чувство, нет пафоса; мысль, теряя крылья, печально падает в пыль будней, дробится, становится безрадостной, тяжелой и больной».
Эти слова Горького могут служить блестящей характеристикой не только творчества целого ряда символистов, но и акмеизма, еще более, чем их предшественники, замкнувшегося в узкоэстетической сфере. Акмеизм объединил поэтов, различных по идейно-художественным установкам и литературным судьбам. В этом отношении акмеизм был, может быть, еще более неоднородным, чем символизм.
Общее, что объединяло акмеистов, — поиски выхода из кризиса символизма.
Однако создать целостную мировоззренческую и эстетическую систему акмеисты не смогли, да и не ставили перед собой такой задачи. Более того, отталкиваясь от символизма, они подчеркивали глубокие внутренние связи акмеизма с символизмом. «принцип акмеизма — не оскорблять своей мысли о нем более или менее вероятными догадками» Гумилев декларировал «нецеломудренность» познания «непознаваемого», «детски мудрое, до боли сладкое ощущение собственного незнания», самоценность «мудрой и ясной» окружающей поэта действительности. Таким образом, акмеисты в области теории оставались на почве философского идеализма. Стремясь рассеять атмосферу иррационального, освободить поэзию от «мистического тумана» символизма, акмеисты принимали весь мир — видимый, звучащий, слышимый. Но этот мир оказывался лишенным позитивного содержания.
Это течение, зародившиеся в эпоху реакции, выразило присущее определенной части русской интеллигенции состояние «социальной усталости», стремление укрыться от бурь «стекающего времени» в эстетизированную старину, «вещный мир стилизованной» современности, замкнутый круг интимных переживаний.
В произведениях акмеистов — поэтов и писателей — крайне характерно разрабатывается тема прошлого, точнее — отношение прошлого, настоящего и будущего России. Их интересуют не переломные эпохи истории и духовных катаклизмов, а эпохи бесконфликтные, которые стилизовались под идиллию гармонического человеческого общества. Любовная тема связана уже не с прозрениями в другие миры, как у символистов; она развивается в любовную игру, жеманную и легкую.
Поэтому в акмеистической поэзии так часто встречаются жанры пасторали, идиллии, мадригала. В предисловии к первому сборнику стихов А. Ахматовой «Вечер» М. Кузьмин писал, что в творчестве молодой поэтессы выразилась «повышенная чувствительность, к которой стремились члены обществ, обреченных на гибель». За мажорными мотивами «конквистадорских» стихов Н. Гумилева — чувство безнадежности и безысходности. Недаром с таким постоянством обращался поэт к теме смерти, в которой видел единственную правду, в то время как «жизнь бормочет ложь» . За программным акмеистическим жизнеутверждением всегда стояло внутреннее депрессивное настроение.
Новизна эстетических установок акмеизма была ограниченной и в критике того времени явно преувеличена.
Акмеизм на рубеже XIX и XX веков в русской литературе