Поэма «Двенадцать». Осуждение старого мира Часть 1
«Стихи о России», «Соловьиный сад», главы из поэмы «Возмездие» свидетельствуют о возрастающем интересе Блока к патриотическим, гражданским и социальным проблемам. Поэт, который считал «тему о России» главной темой своего творчества, решительно осуждал империалистическую войну. В записной книжке Блока есть пометка, сделанная 28 июня 1916 года: «Я не боюсь шрапнелей. Но запах войны и сопряженного с ней — есть хамство». В начале марта 1917 года Временным правительством была учреждена «Чрезвычайная следственная комиссия
Блоку предложили принять участие в редактировании стенографического отчета этой комиссии. Будучи членом редакционной комиссии, он не только обрабатывал стенограммы, но и сам присутствен вал при допросах царских сановников.
Блок говорит о задачах революции, которые он уловил как художник, умеющий слушать «музыку революции». «Мир и братство народов» — вот знак, под которым проходит русская революция. Вот о чем ревет ее поток. Вот музыка, которую
Величественная музыка Революции, которую так внимательно, «всем телом, всем сердцем, всем сознанием» слушал Блок, на века запечатлена в его гениальной поэме «Двенадцать».
Блок отразил в поэме ряд конкретных, реальных фактов: отсутствие освещения, нерасчищенные тротуары, большой мороз и ветер в начале января 1918 года. Все эти вполне правдоподобные зарисовки зимнего Петрограда приобретают в поэме обобщающий, символический характер. Какие строчки позволяют сделать такой вывод? В первой строфе поэмы мы’читаем: «Ветер, ветер — на всем божьем свете!».
Это выражение было вполне понятным читателю 1918 года. В газетной и митинговой речи тех лет часто встречалось сравнение революции с ветром, бурей, пожаром. Воспринимая ветер как революционный порыв, читатель замечает второй план и таких, казалось бы, чисто бытовых, зарисованных с натуры сценок: «На ногах Не стоит человек», «скользко, тяжко, всякий ходок скользит», ветер «крутит подолы, прохожих косит». .
Как воспринимают ветер сторонники старого мира, которых мы увидели в первой главе. Буржуй «в воротник упрятал нос», старушка «кой-как перемотнулась через сугроб», осторожный поп обходит «сторонкой — за сугроб», барыня в каракуле «поскользнулась и — бац — растянулась!». Эти жалкие защитники прошлого недовольны новыми порядками: «Ох, Матушка-Заступница! Ох, большевики загонят в гроб!» — причитает старушка. Длинноволосый вития говорит вполголоса : «Предатели!
Погибла Россия!». «Уж мы плакали, плакали…»,- слышится голос барыни. «Нынче невеселый» и «товарищ поп». Останавливает внимание прежде всего это несовместимое сочетание слов «товарищ» и «пол». Блок сумел передать высокомерие и пренебрежение к людям в нескольких словах о духовном пастыре: «брюхом шел вперед, и крестом сияло брюхо на народ».
Порывы сильного ветра — это начало бури, которая вскоре разыграется еще больше. Рушится, рвется все старое, нет ничего устойчивого. Этим порывам ветра и круженью снега соответствует ритмика поэмы и в особенности ритмика первой главы. В ней нет четкого деления на строфы, отсутствует единый стихотворный размер, нет той плавности и напевности, которая характерна для большинства поэтических произведений Блока.
Разностопные стихи с быстро сменяющимися ритмами перемежаются прозаическими строчками.
Ветер проходит через все произведение, постоянно сопутствуя главным героям поэмы — двенадцати красногвардейцам. Вместе с ветром и снегом появляются они перед нами в начале второй главы. Целесообразно сейчас выяснить, почему поэма названа «Двенадцать». Блок не отступал от жизненной правды в изображении бытовых деталей и пейзажных зарисовок революционного Петрограда. Красногвардейский патруль обычно состоял из двенадцати человек.
Взяв из действительности число двенадцать, Блок придал ему и символическое значение, сближая своих героев с двенадцатью апостолами Христа, которые, по евангельской легенде, несли людям новую веру.
Какими же увидел поэт этих апостолов новой правды? Блоковские красногвардейцы — далеко не идеальные герои. Они не лишены грубости, жестокости, невежества, то есть того, что «испуганным интеллигентам» казалось самой сущностью «большевизма».
В отличие от некоторых своих собратьев по перу, Блок стремился показать то великое, возвышенное, что скрывается за чисто внешними явлениями, находящимися на поверхности революционной волны. Резкий контраст между новым и старым миром, между высокой, святой целью революции и грубой повседневной действительностью определяет и композицию, и поэтику «Двенадцати».
На контрастном сочетании внешне противоположных признаков построена портретная характеристика красногвардейцев. Поэт делает лишь несколько штрихов, выделяя именно то, что, с его точки зрения, наиболее характерно для представителей восставшего народа. Эго постоянная готовность к суровой, священной битве и в то же время — бесшабашность, анархия, несовместимые с военной дисциплиной.
Важную роль играет и речевая характеристика. В разговоре этих «апостолов» нового мира мы не слышим ничего возвышенного, святого. Наоборот, их интересы самые земные, житейские, грубые:
А Ванька с Катькой — в кабаке, У ей керенки есть в чулке! Ванюшка сам теперь богат… Был Ванька наш, а стал солдат!
Ну, Ванька, сукин сын, буржуй, Мою, попробуй, поцелуй!.
В концовке главы звучат суровые патетические призывы:
«Революционный держите шаг Неугомонный не дремлет враг!»
Как только диалог о Катьке с Ванькой сменился призывами к бдительности, тотчас же разговорная интонация диалога и ритм частушечной припевки уступает место чеканному, четкому маршевому ритму, которым и начиналась глава о революционной поступи двенадцати красногвардейцев. В столкновении двух различных ритмов поэт словно сталкивает две стороны человека, проявившиеся в революции: возвышенные и низкие цели, державные и личные интересы, революционную дисциплину и анархию. Ритм марша, «музыка» державного шага как бы оттесняет, заглушает звучание личного, мелкого. Здесь можно видеть один из примеров художественного воплощения мысли Блока о незначительности личного перед лицом грандиозных мировых потрясений.
В связи с этим уместно привести слова из письма поэта жене: «Нового личного ничего нет, а если б оно и было, его невозможно было бы почувствовать потому что содержанием всей жизни становится всемирная Революция…».
Третья глава позволяет увидеть «изнутри» красногвардейцев, узнать их настроение, понять отношение к разыгравшимся событиям. Всем своим звучанием — и содержащимися в ней мотивами, и элементами формы — третья глава напоминает частушки и народные песни, прежде всего песни рекрутские. Мы слышим здесь традиционные для фольклора мотивы горя-горького, тяжелой солдатской службы.
Нельзя не заметить и существенного отличия этих стихов Блока от народных песен. У ребят появляется готовность «буйну голову сложить», ибо они видят перед собой высокую цель, ради которой «ко всему готовы, ничего не жаль», Эта мысль отчетливо звучит в концовке третьей главы;
Мы на горе всем буржуям Мировой пожар раздуем, Мировой пожар в крови Господи, благослови. Этой строфой завершаются и как бы уравновешиваются стихи о буйной удали бесшабашных ребят.
В поэме «Двенадцать» Блок утверждает не новую для него мысль о необходимости преодолевать частное, личное во имя общественного, «державного». Поэтому личная драма Петрухи занимает так много места в поэме о революции. Идущие вперед красногвардейцы на какое-то время прерывают свой путь, решают личный конфликт и снова продолжают движение.
И потеря любимой женщины, и мучения «бедного убийцы» кажутся красногвардейцам чем-то совсем незначительным по сравнению с теми большими «державными» делами, которые им предстоит совершать. «Потяжеле будет бремя нам, товарищ дорогой»,- напоминают они Петьке. Какой бы сильной ни была любовь, она все равно должна быть принесена в жертву великому) святому делу.
Поэма «Двенадцать». Осуждение старого мира Часть 1