Художественное совершенство поэмы Пушкина «Цыгане»
В предшествующие Поэмы Пушкин вводил в качестве непременного атрибута национальные песни. Но «черкесская песня» «Кавказского пленника», построенная в типично романсной форме, едва ли имеет какой-либо фольклорный источник. «Татарская песня» в честь Заремы, которую поют в «Бахчисарайском фонтане» молодые невольницы Гирея, также порождена только обязательным для романтиков стремлением к «местному колориту» и мало связана с содержанием поэмы. Совсем иную функцию несет песня Земфиры, в основе которой лежит народная цыганская
Ее поет сама героиня, и она имеет непосредственное отношение ко всему содержанию «Цыган». Замечательно, что Пушкин как величайший художник и помещает ее в самый центр произведения. Но фольклорное в «Цыганах» не ограничивается только песней Земфиры.
На национально-фольклорной основе вырастает и эпическая мудрость речей Старика. Пушкину была известна еще одна «молдавская песня», отрывок из которой он даже хотел было предпослать «Цыганам» в качестве эпиграфа и который в его изложении гласит: «Мы люди смирные, девы наши любят волю —
Исключительно велико и художественное совершенство «Цыган». Уже прежние поэмы Пушкина восхищали современников своей поэтической прелестью, неслыханным очарованием — музыкой стиха. «Цыганы» — одна из творческих вершин Пушкина-художника. В поэме со всей силой сказывается предельная сжатость и емкость поэтического языка, тот прославленный пушкинский лаконизм, который так поражал современников почти с первых же произведений поэта. Описания цыганского быта отличаются живостью и яркой выразительностью. В поэме почти отсутствуют черты портретной живописи. Образы героев вырисовываются не в описаниях, а в их действиях и поступках, речах, драматических столкновениях.
Нарочитая прерывистость, отрывочность, составляющая характерный композиционный признак романтической поэмы, свойственна и «Цыганам». Но «главки», из которых складывается поэма, составляют единое, логически обусловленное целое. «Цыганы» первый образец той гармоничной композиции, которая является одной из замечательнейших черт пушкинского художественного мастерства.
Но поэма Пушкина — один из шедевров русского романтизма — прекрасна не только по своей форме. Во всех отношениях зрелое и глубоко самобытное произведение, «Цыганы» являются новым словом в развитии мировой литературы. Ставя и развивая проблемы «культуры» и «природы», Пушкин вносит в ее интерпретацию нечто совершенно свое и небывалое: вскрывает тщету руссоистско-байроновской иллюзии о возможности для цивилизованного человека вернуться назад, в «природу», на не тронутую «просвещением» первобытную почву.
Появление среди «детей природы» «ушельца из городов», как назвал Алеко один из современных Пушкину критиков, явилось причиной кровавой драмы, нарушившей мирное цыганское существование. Но и самый быт цыган не так уж безоблачно идилличен. «Роковые страсти» и связанные с ними «беды» существовали в таборе и до прихода туда Алеко. «Счастья нет» и у носителя простоты, мира и правды Старика, уход от которого Мариулы, охваченной неодолимой любовной страстью к другому, при всей «естественности» этой страсти с точки зрения самого же Старика, навсегда разбил его жизнь. И «старая печаль» живет в душе цыгана на протяжении всего его жизненного пути.
Тем самым разбивается иллюзия руссоизма о ничем не омрачаемом счастье золотого века.
Однако еще важнее преодоление Пушкиным обаяния того «гордого» героя-индивидуалиста, апофеоз которому действительно создал один из самых замечательных последователей Руссо, «гордости поэт» Байрон. В своем стремительнейшем идейно-творческом росте Пушкин уходил далеко вперед от своих даже самых передовых современников. В то время как они продолжали «сходить с ума» от творчества Байрона и все больше «сходили с ума» от произведений самого Пушкина, великий русский поэт уже произносит свое новое слово и о «байроническом» герое, и об его творце. «Байроническая» по своей жанровой традиции, поэма Пушкина является в идейном, философском и художественном отношении произведением, в котором преодолевается байронизм.
В поэзии Байрона высшим началом, фокусом, в котором сосредоточивались все симпатии автора, был герой-индивидуалист. В поэме Пушкина, наоборот, носителем высших ценностей является противостоящее этому герою — в существе своем «безнадежному эгоисту», ссылающемуся на свои собственнические «священные права» и добивающемуся воли лишь для себя,- вольное цыганское племя, народ, представители которого наносят двойное поражение герою. Его разлюбила Земфира ; ему дает урок подлинно человеческого поведения, а затем над ним произносит суровый, но справедливый моральный приговор Старик.
Так с «высокого чела» героя-индивидуалиста снимается романтический ореол. Причем Пушкин критикует героев Байрона не с позиций той реакционной критики, которая неоднократно предавала анафеме их творца. Пушкин безусловно сочувствует и гордым вольнолюбцам Байрона, и своему Алеко, в изображении которого у него нет никакой сатиры. Но в «Цыганах» показано безысходно трагическое положение «современного человека», зараженного пороками и недугами того «городского», собственнического общества, которое он так ненавидит и презирает, уходящего из своей классовой среды и неспособного прижиться на другой, народной почве.
Именно таким глубоким трагизмом овеян финал поэмы. Недаром критики-современники находили «слишком греческим» последний, заключительный стих ее: «И от судеб защиты нет».
Художественное совершенство поэмы Пушкина «Цыгане»